так быстро, но ему хватило буквально минуты чтобы принять решение. — Однако, сейчас он в прошлом. Предлагаю его там и оставить, или у вас есть другое предложение?

— Отнюдь, — я и не собирался загонять москвича в угол. — Лично мне важен был сам факт вашего интереса. Потому что это позволит надеяться, что вы примете предложение войти в долю кооператива.

— Неожиданное предложение, — действительно удивился Марк Артёмович. — И в каких долях, позвольте поинтересоваться?

— По тридцать пять процентов вам с Львом Ивановичем, тридцать мне. — я уже давно всё продумал. — Мы можем, конечно, поторговаться, но именно такой расклад мне кажется справедливым. Позвольте поясню. Идея принадлежит мне. Сам концепт лепёшки с начинкой, ведь он только кажется простым, но почему-то никто до меня так не делал.

— Армяне в лаваш шашлык заворачивают, — не выдержал Агеев, до этого не влезавший в разговор.

— Да и когда я был в ФРГ видел что-то подобное, — подтвердил Чумаков, — Сама идея мяса в лепёшке стара как мир.

— Согласен, — я легко кивнул, подтверждая их правоту. — В той же древней Греции постные лепёшки — пита, наполняли жареным мясом и овощами, и кстати, у меня в планах было расширение ассортимента именно на шаурму в пите. Но суть не в этом, ведь в Союзе, даже в Москве и Ленинграде ничего подобного просто нет. Шашлык — это не то, шашлык у обычных людей считается блюдом праздничным, не на каждый день. А шаурма — наоборот, простая пища студентов, чтобы полноценно поесть в перерыве между парами или на бегу в библиотеку. Такого никто не делал, как и прицепы, где еда готовится прямо у вас на глазах. Именно этим наш проект вас и привлёк. Так что я считаю, что свои тридцать процентов я честно заработал, тем более как видите, идеи у меня ещё есть. Про Льва Ивановича вовсе промолчу, уж его вклад сложно описать. Я просто не ожидал, что он сумеет так быстро реализовать идею с прицепами. Но Лев Иванович просто волшебник.

— Тогда почему ему всего тридцать пять процентов? — Чумаков, казалось, специально давит на цифры, пытаясь посеять раздор, между нами. — Такой человек достоин большего.

— Несомненно, — я понимал затею москвича, но у меня было что ему противопоставить. — Но не думаю, что вы согласитесь уменьшить свой пай.

— Хитрец! — Марк Артёмович рассмеялся. — Лев Иванович, как вы с ним работаете?

— Да легко, — Шилов пожал плечами. — Семён, несомненно, талантлив, но при этом не жаден. Я тоже согласен, что распределение долей справедливо, тем более что производством и контролем качества заведует матушка Семёна.

— Тогда какая моя роль? — поняв, что уловка не удалась Чумаков откинулся на стуле с чашкой в руках. — у вас и так всё хорошо, зачем делиться ещё с кем-то.

— Вы же всё понимаете, Марк Артёмович. — я слегка улыбнулся. — Мы говорим о бизнесе, а в нём главное захват новых рынков сбыта. Расширение предприятия. И если на уровень области мы можем выйти сами, то чем дальше, тем больше проблем будет. Не говоря уже о том, чтобы войти в Москву и Ленинград. Только в сотрудничестве с кем-то местным и достаточно влиятельным, как ваш клан, это реально провернуть.

— Клан… — почмокал губами Чумаков. — Как-то это звучит… не по-советски.

— Как по мне нормально, — я пожал плечами, — Для меня лично это слово не несёт отрицательно коннотации. Клан, это сообщество людей, связанных крепкими узами. Зачастую родственными, но иногда и просто дружбой, товариществом, одной идеей и стремлением поддержать друг друга и защитить от внешних угроз. По сути, клан можно назвать упрощённой версией коммуны.

— Никогда не думал об этом в таком ракурсе. — улыбнулся Марк Артёмович. — Забавно. А сам ты не желаешь стать частью нашего клана? У меня есть племянница примерно твоего возраста.

— Нет уж покорно благодарю! — рассмеялся я, и чтобы смягчить эффект пояснил. — Я о браке пока вообще не задумываюсь, мне всего то шестнадцать, а кроме того, считаю такие матримониальные планы перебором. Люди должны сходиться, когда имеют чувства друг к другу, а не когда между ними только деньги. Заметьте, я сказал именно чувства, а не любовь, потому что не отрицаю возможность договорных браков, где есть взаимное уважение, а не страсть и буйство эмоций. Кстати, зачастую такие браки гораздо более крепкие, хотя бы потому что обе стороны понимают, что они делают.

— Согласен. — кивнул Чумаков, явно удовлетворённый моим ответом. — Но с племянницей я тебя познакомлю. Мало ли, вдруг вы друг другу понравитесь.

— Я могу считать это согласием на ваше участие в проекте? — я не мог упустить такой шанс. — Конечно, мы ещё составим договор, где всё пропишем, но судя по тому, что вы уже строите планы на будущее, принципиально вы за.

— Подловил, — теперь уже рассмеялся Марк Артёмович. — Нет, я решительно не верю, что тебе шестнадцать! Неужели сатори способно на такое? Буквально за два месяца из раздолбая и хулигана сделать совершенно другого человека?

— Тут скорее совокупность факторов, — я не собирался откровенничать перед москвичом. — Сатори лишь инструмент, главные изменения в характере произошли из-за близости смерти. Знаете пословицу? Звук взведённого затвора заменяет сорок минут воспитательной беседы, а пуля попавшее в тело, кардинально меняет мировоззрение. А в меня попала не одна.

— Да, да, сожитель твоей матери, — показывая свою осведомлённость сочувственно покивал Чумаков. — Как сама Валентина Сергеевна? Не болеет? А то может организовать по партийной линии путёвку в санаторий. Пусть отдохнёт, подлечится. Мы ведь не молодеем.

— Боюсь, откажется, — я покачал головой. — Сейчас работы много. Запускаем несколько точек, так она дома практически не бывает. Почти ночует на работе. Я уже жалею, что заставил её из столовой уволится.

— Ничего, сейчас наладим работу, будет попроще, — ободрил меня Лев Иванович. — Сейчас главное наработать методики и стандарты. Дальше будет проще. Разве что в каждой новой области придётся всё начинать с начала, но тогда уже будет опыт и понимание процессов. Главное, чтобы местные власти палки в колёса не ставили.

— Ну с этим мы поможем. — окончательно определился Чумаков. — Юра, займись договором. Перешли шаблон Льву Ивановичу, согласуйте по возражениям. Ну не мне тебя учить.

— Рад что вы с нами, — я поднялся и протянул руку Марку Артёмовичу, ничуть не скрывая своих эмоций. — Уверен, что теперь наша сеть быстрого питания вырастет во всесоюзную, а там глядишь и на за рубеж замахнёмся.

— Конечно! — с улыбкой пожал мне руку москвич. — Как говориться, вдарим пролетарской шауромой по их буржуйским хот-догам!

Следующий пару минут мы поздравляли друг друга и желали удачной работы. Уверен, Чумаков не ожидал, что согласится на таких условиях,