Чернавин не просто выжил, что случалось редко, но, более того, смог убежать с каторги, что вообще было неслыханно: «Я бежал с каторги, рискуя жизнью жены и сына. Без оружия, без теплой одежды, в ужасной обуви, почти без пищи. Мы пересекли морской залив в дырявой лодке, заплатанной моими руками. Прошли сотни верст без компаса и карты, далеко за полярным крутом, дикими горами, лесами и страшными болотами». Чернавин перешел границу и попал в Финляндию, где его приняли, согрели, накормили и после отдыха переправили в Англию.

В Англию благополучно перебрался князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890–19?). Хотя и утверждается, что он происходит из древней семьи Рюриковичей, но княжеский титул был получен семьей только в 1861 г., а происходили они от литовского чиновника Мирского, впоследствии же Мирские приписали себе родство с князьями Святополк-Четвертинскими.

Отец Д. П. Святополк-Мирского занимал крупные посты в царствование Николая II и был назначен в апреле 1904 г. министром внутренних дел. Это назначение связывалось с ослаблением преследований прогрессивных элементов общества, но его реформы проводились совершенно непоследовательно и вызвали только крайнее раздражение реакционеров – в январе 1905 г. Святополк-Мирский был уволен.

Его сын учился в Петербурге и еще студентом напечатал книгу стихов, участвовал в Первой мировой войне, был ранен, в 1919 г. он – офицер в армии генерала Деникина, после чего эмигрировал и обосновался в Англии, где с помощью английских друзей начал преподавать в Лондонском университете. Воспитанный в семье англофилов, он довольно быстро адаптировался к новой обстановке. Его лекции были весьма популярны, он приобрел признание в литературных кругах, печатался в нескольких эмигрантских и английских изданиях, написал несколько книг литературоведческого характера. Эмиграция встретила его писания неблагожелательно: так, В. Ф. Ходасевич писал в «Современных записках», что он «хорошо усвоил самые дурные литературные приемы… большевистской и большевизанской печати».

За время жизни в Великобритании он обратился к марксизму-ленинизму и даже вступил (!) в коммунистическую партию. Неудивительным было то, что он в 1932 г. вернулся в СССР, в страну, как он выражался, «озаренную ярким светом ленинского мышления» и также неудивительным было и то, что через пять лет его арестовали. Сгинул Святополк-Мирский в ГУЛАГе, и год его смерти точно не установлен: приводятся и 1939, и 1946, и 1952 гг.

В Лондонском университете Святополк-Мирского сменил Глеб Петрович Струве (1898–1985) – из славной семьи, давшей многих известных ученых. Его прадед Василий Яковлевич Струве изучал в Дерптском университет филологию и лишь позднее увлекся физикой и математикой и стал астрономом, устроителем и первым директором Пулковской обсерватории под Петербургом. Дед Бернгард Васильевич, действительный статский советник, занимал пост астраханского и пермского губернатора, а отец Петр Бернгардович прославился как публицист и политический деятель. Он был теоретиком «легального марксизма» (и, между прочим, автором манифеста российской социал-демократической партии 1898 г.), одним из основателей конституционно-демократической партии (кадетов), сотрудником многих русских журналов, а после захвата власти большевиками – одним из идеологов Белого движения. В 1920 г. Струве эмигрировал и продолжал активно заниматься публицистикой. Его старший сын Глеб Петрович воевал в Добровольческой армии, а в 1918 г. вместе с отцом перешел финскую границу и попал в Англию. Учился в Оксфордском университете, жил в Праге, где отец его редактировал журнал «Русская мысль», потом в Берлине и в Париже. Вернувшись в 1932 г. в Великобританию, он преподавал русскую литературу в Школе славянских и восточноевропейских исследований Лондонского университета, а в 1946 г. переехал в США, где был профессором славистики в Калифорнийском университете.

Струве приобрел большую известность работами по истории русской литературы: его книга «Русская литература в изгнании» – основное справочное пособие по эмигрантской литературе. Он занимался переводами русских авторов, научной подготовкой изданий собраний сочинений русских авторов – Ахматовой, Мандельштама, Пастернака и др. Он знакомил английскую публику и с советскими писателями – М. Волошиным, Б. Зайцевым, А. Белым, М. Шолоховым, В. Катаевым, К. Фединым. Струве интересовался пушкинистикой, он опубликовал ценную работу по пушкинским документам в британских архивах. Ему принадлежит и интересная статья о семье русского посла в Великобритании графа С. Р. Воронцова[188].

* * *

С эмиграцией в Великобритании и, в частности, в Лондоне, были связаны известные деятели искусства. Многие из них провели здесь только короткое время, но некоторые нашли в Великобритании вторую родину. Здесь поселились такие деятели искусства, как балерины А. Павлова, Т. Карсавина, режиссер Ф. Ф. Комиссаржевский, художник Б. В. Анреп и многие другие.

В этой главе будет рассказано о тех, кто жил и работал в Лондоне.

С Англией оказались тесно связанными судьбы двух братьев Анреп – Глеба и Бориса, названных именами почитаемых русских святых-братьев. Глеб стал крупным физиологом, а его брат получил известность как живописец, и в особенности как мозаичист, создавший в Лондоне несколько крупных композиций.

Борис Анреп окончил известное училище правоведения и юридический факультет Петербургского университета, но увлекся искусством мозаики. Получив художественное образование в Париже и Эдинбурге, он поселился в Лондоне, где в 1913 г. состоялась его выставка, сделавшая его имя известным. В 1914 г. Анреп получил огромный и ответственный заказ на создание фресок Вестминстерского католического собора, главного в римско-католической церкви Великобритании, над которыми он работал на протяжении многих лет. Он выполнял частные заказы: так, ему предложили создать мозаику в доме известного живописца Августа Джона (Augustus John) в Челси (теперь она находится в музее Виктории и Альберта), а в 1921 г. композицию в церкви военного колледжа Сэндхерст. Мозаики Бориса Анрепа можно увидеть в греческой православной церкви св. Софии на Московской улице (Moscow Road), в вестибюле Банка Англии на Треднидл-стрит (Threadneedle Street). Эта последняя даже попала в роман Яна Флеминга «Голдфингер» при описании того, как Бонд – Джеймс Бонд – вошел в здание Банка, чтобы выслушать лекцию о мировом золоте: «Бонд поднялся по ступенькам, вошел через красивые двери в большой холл Английского банка и огляделся по сторонам. Под ногами лежала золотистая мозаика работы Бориса Анрепа, на двадцатифутовых арочных окнах росли зеленая травка и герань, слева и справа все было выложено полированным хонтонвудским камнем, а над всем этим витал запах огромных денег». Несколько мозаик находятся в Вестминстерском соборе, в частности, в часовне Причастия (Blessed Sacrament).

Мозаики Анрепа экспонируются в крупных художественных галереях. Например, в галерее Тейт им выложен мозаичный пол на темы «Proverbs of Hell» («Пословицы ада») в зале художника, гравера и поэта Уильяма Блейка, в продолжение августа–сентября 1923 г. После открытия этого зала Анрепа называли самым лучшим мозаичистом своего времени.