— Войди и закрой за собой дверь, Алиса, — сказала мама.

Алиса так и сделала. Мама улыбнулась ей и протянула мне ключи.

— Вот, Том. Теперь они твои. Не отдавай их никому. Даже Джеку. И все время держи при себе. Отныне эта комната принадлежит тебе.

Алиса оглядывалась по сторонам, широко распахнув глаза. Чувствовалось, что ей не терпится начать рыться в этих сундуках и ящиках, вызнать все их секреты. Должен признаться, я испытывал те же ощущения.

— А можно мне сейчас заглянуть в эти сундуки, мама? — спросил я.

— Внутри ты обнаружишь объяснение множества моих странностей, которые не раз ставили тебя в тупик; вещей, о которых я никогда не рассказывала даже твоему папе. В этих ящиках мое прошлое и будущее. Однако чтобы во всем этом разобраться, нужны ясная голова и острый ум. Тебе через многое пришлось пройти, ты устал и огорчен. Подожди, пока я уйду, Том. Возвращайся сюда весной — когда будешь полон надежд, а дни станут длиннее. Так будет лучше.

Я почувствовал разочарование, но улыбнулся и кивнул.

— Как скажешь, мама.

— Есть еще одна вещь, о которой мне нужно рассказать тебе. Эта комната — не просто хранилище ее содержимого. Пока она заперта, сюда не могут проникнуть никакие темные силы. Если ты смел, а душа твоя чиста и исполнена доброты, эта комната — крепость, защищенная от тьмы даже лучше, чем дом твоего хозяина в Чипендене. Используй ее лишь тогда, когда тебя будет преследовать нечто столь ужасное, что под угрозой окажутся и твоя жизнь, и душа. Это твое последнее убежище.

— Только мое, мама?

Мама перевела взгляд с меня на Алису и обратно.

— Алиса сейчас здесь и, значит, тоже может использовать эту комнату. Вот почему я привела ее сюда — просто чтобы удостовериться. Однако больше не приводи сюда никого. Ни Джека, ни Элли, ни даже своего учителя.

— Почему, мама? Почему ею не может воспользоваться мистер Грегори?

Я просто ушам своим не верил — что Ведьмака нельзя привести сюда даже в случае крайней нужды.

— Потому что за пользование этой комнатой платится определенная цена. Вы оба молоды, сильны, и ваше могущество растет. Вы выдержите. Однако, как я уже говорила, могущество Джона Грегори убывает. Он — догорающая свеча, которая погаснет, окажись он здесь. И если все же такая необходимость возникнет, ты должен объяснить ему все точно такими словами. И добавь, что узнал это от меня.

На этом мы покинули мамину комнату. На ночь нам с Алисой предоставили постели, но едва взошло солнце, мама накормила нас плотным завтраком и отправила в Чипенден. Джек должен был договориться о повозке, которая в сумерках повезет маму в порт Сандерленд. Оттуда она, вслед за Мэг и ее сестрой, поплывет к себе на родину.

Мама попрощалась с Алисой и попросила ее подождать меня во дворе. Алиса с улыбкой помахала рукой и вышла.

Мы обнялись — может быть, в последний раз. Мама попыталась заговорить, но слова застряли у нее в горле, и по щекам потекли слезы.

— В чем дело, мама? — мягко сказал я.

— Прости, сын. Я стараюсь быть сильной, но это так тяжело, что почти невыносимо. Не хочу говорить ничего, что еще больше расстроит тебя.

— Скажи, пожалуйста, скажи, если тебе хочется, — попросил я со слезами на глазах.

— Это просто о том, что время бежит ужасно быстро, и я была очень счастлива здесь. Я осталась бы, если бы могла, — правда осталась бы, но долг призывает меня уйти. Я была так счастлива с твоим папой! На свете не было человека более честного, преданного и любящего, чем он. А потом еще родились ты и твои братья… никогда больше мне не испытать такой радости, такого счастья. Однако теперь все кончено, и я должна вернуться в свое прошлое. Все промчалось так быстро, что сейчас кажется лишь коротким, счастливым сном…

— Почему все так устроено? — с горечью спросил я. — Почему жизнь коротка, а все хорошее быстро кончается? Стоит ли вообще жить, раз оно так?

Мама грустно посмотрела на меня.

— Если ты добьешься всего, на что я надеюсь, другие люди будут судить, стоило ли тебе жить, сын, даже если ты сам не сможешь этого сделать. Ты родился, чтобы служить Графству. И этим ты и будешь заниматься всю жизнь.

Мы в последний раз обнялись… Я думал, сердце у меня разорвется.

— До свидания, сын мой, — прошептала мама и прикоснулась губами к моей щеке.

Не в силах больше этого выносить, я сразу же ушел. Однако, сделав несколько шагов, обернулся и помахал рукой. Мама, стоя на пороге, помахала в ответ. И тут же скрылась на кухне.

С тяжелым сердцем и прощальным поцелуем матери на щеке, я вместе с Алисой зашагал в Чипенден. Мне было всего тринадцать, но я знал: детство осталось позади.

И вот мы снова в Чипендене. Колокольчики цветут, птицы поют, и с каждым днем солнце греет все сильнее.

Алиса никогда не чувствовала себя такой счастливой, но ее снедало любопытство насчет того, что хранится в сундуках в маминой комнате. Я не могу взять ее с собой на ферму, потому что это сильно расстроит Джека и Элли, однако сам в следующем месяце собираюсь пойти туда. Я обещал рассказать ей обо всем, что обнаружу.

Ведьмак, похоже, полностью поправился, но для поддержания здоровья каждый день по несколько часов гуляет по холмам. Телом он крепче, чем когда бы то ни было, однако кажется, будто в голове у него что-то безвозвратно изменилось. Порой во время наших уроков он вдруг замолкает, как будто забывая, что я здесь. И подолгу тревожно глядит в пространство. Говорит, в такие минуты его посещает чувство, будто его время на земле подходит к концу.

Перед смертью он хочет непременно сделать то, что давно собирался, но откладывал годами. Прежде всего, отправиться на холм Пендл и разобраться там с тремя ведьмовскими ковенами раз и навсегда. Всего этих ведьм тридцать девять! Даже сама попытка одолеть их может оказаться очень опасной, и я не представляю, как он рассчитывает с ними справиться. Однако тут у меня нет выбора. Я последую за своим учителем туда, куда он сочтет нужным. Я по-прежнему всего лишь ученик, а он Ведьмак.

Томас Дж. Уорд

Голгоф

Голгоф — один из древних богов. Его имя означает «властелин зимы». Изначально он был могущественной стихийной силой, духом природы, просто любящим холод, но постепенно обрел самосознание. Чем больше ему поклонялись, тем более могущественным и своевольным он становился. Затягивал зимы дольше положенного срока. Некоторые полагают, что именно он стал причиной последнего оледенения.

Каравай (древний могильный курган на вершине вересковых пустошей Англзарк) со временем превратился в алтарь Голгофа. Ублажая его, в день зимнего солнцестояния (21 декабря) здесь приносили кровавые человеческие жертвы. Напившись крови, он впадал в глубокий сон и не препятствовал наступлению лета. В конце концов люди перестали поклоняться ему, и его могущество ослабело. Зимой, однако, он по-прежнему шевелится, поэтому лучше к Караваю не приближаться.