и, следуя за его взглядом, упёрся в этого очень знакомого старикана, ещё совсем недавно не вылезавшего из телеэкранов телевизора. А как заявляет медицина, засиживание на одном месте всегда сказывается не только на физическом – вызывая пролежни, но и на умственном здоровье. И вся эта незыблемость мысли, в конечном счёте, приводит к атрофированию мозговых ответвлений и дезориентирует носителя такой большой головы, что явно и отражалось на внешнем виде этого старикана.

–Да это же Позёр, – вспомнил Илья этого, по выражению его соратников, гиганта мысли и друга всех цирюльников.

– Как же его придавило-то. – Заметив, как тот идёт, согнув свои придавленные невидимым грузом не такие уж маленькие плечи, высказался вслух Илья.

–Говорят, что это всё груз ответственности, обозначенной на нём, как метка с рождения. Эти его инициалы ВВП, постоянно давят на него, не давая ему продохнуть от наветов, как его противников, так и соратников. – Выразился Модест, видимо бывший в курсе всех дел творящихся на всех этажах власти и в особенности кругах жаждущих её. А все эти соратники, любят время от времени вести подсчёт или оценку своей деятельности во благо народа, которая, дабы быть максимально объективным, была отдана на откуп очень независимым заокеанским экспертам, для которых, конечно же, нет никакого до них дела, но всё же когда дело касается принципов высокой морали, то они естественно не могут остаться в стороне, и бросают всё, в том числе и не малые средства, и идут навстречу поборникам свободы, не смотря на их местонахождение.

Ну, а чтобы не слишком смущать номинантов на лавры, для них в скрытой форме начисляются гранты, величина которых, путём логической цепочки указывает на ценность того или иного борца с режимом. Ну а для того чтобы борцы не теряли хватку, то просто необходимо, раз за разом вызывать в них, предваряющий скорую встречу с преисподней – скрип зубов, пока что только лишь рефлекторно сжимающихся, стоит им только услышать о сумме тех начислений их товарищам по однозначно правому делу.

И стоит только Позёру на минутку отлучиться, хотя бы в ту же одноэтажную Америку и пусть заткнутся завистники, говорящие, что он считает себя птицей высокого полёта, как тут же начинаются тёрки на его счёт, отчего всего вероятнее и плешь ему проели.

–А наш, уже себе ВВП в трое поднял. – С того с сего, бацнет истеричная Алибаба, для которой все разговоры сводятся к одному – где бы чего поднять, раз в жизни редко встречается что-то стоящее.

– Алечка, вы забываетесь, ведь было же сказано, что слово «наш», мы вычеркнули из своего лексикона. А вместо него надо использовать имеющее индивидуально ответственное значение – мой. – Всегда рассудителен этот вечный экс Ларион, и что самое обидное, так это то, что и экспроприатор, он тоже экс.

– Но он не в моем вкусе, чтобы быть мой. – Дует губки Алечка.

– А я не собираюсь, один за всех, нести эту ответственность. И если я сяду, то вы фраера, все со мной пойдёте на кичу. – Подпрыгнул со своего места, в степени крайней запальчивости, брызгая слюной, заявил «Яшка сорвишапка».

– Фи, и на каком кичмани, ты таких слов нахватался. – С некоторым восхищением, посмотрела на Яшку-метр с кепкой «Люська злотая оправа». На что тот, словесно ничего не ответил, но тем не менее, всё это без ответа не оставил, бросив ей в ответ, всем известный непристойный невербальный жест, чем заставил женскую часть общества учащенно задышать в унисон ускоренному бою сердец.

– Яков Моисеевич. Тьфу, заговорился. – Вступил в разговор, занимавший своё привычное председательское место Кальян. – Яшка, подлец, успокойся и не кипишуй, просто Ларинаш, тьфу Ларион, там за океанами, немного отстал от наших, тьфу, здешних реалий жизни. – Высказался Кальян, что сразу же вызвало негодование со стороны Лариона.

– Вот ещё, Плевако тут выискался. Если хочешь знать, у меня смартфон с 4G и скорость позволяет постоянно быть в курсе всех событий. – Вытащив из кармана айпод и, вертя его перед носами присутствующих, свысока поглядывал на всех и в частности на Кальяна, Ларион.

– Неужели самый последний? – с блеском в глазах, не сводя своего взгляда с этого переливающего стразами аппарата, промолвил общественный деятель Болт, для которого быть в курсе новинок, считалось практически идеологией.

– Да, умеют делать вещи. Не то что наши. – Наконец-то, сказал своё веское слово Веня, а других слов по его же заверениям у него просто нет. Так что и приходиться слушателям как-то уживаться с этим наследием правдорубов, где деревья рубили другие, а правда об этом по Земле стелется и эхом отзывается только в нём – в Вене, присутствующим здесь на этом координационном совете оппозиции.

– А-га, проговорился. – Оттолкнул сующего во всё свой нос Веню Болт.

– Я не понимаю, о чём идет речь. – Шокировано отвечает Веня, смотря на лица совета, все как один, в едином зрительном порыве обращенные на него.

– Теперь-то всё стало на свои места. И главный акционер – Газпромовский Холдинг, постоянные эфиры на главных каналах и даже откровенные разговоры с самим, чьё имя мы зареклись не упоминать. Ещё бы после этого, не быть нашим. – Болт, наливаясь кровью в глазах, приблизился вплотную к Вене, который после каждого, пока что словесного выпада Болта, как от пощечины отводил в сторону своё лицо.

– Ну что, объясни Веня. Чей ты? – Громко заявил, прибывший инкогнито и в целях конспирации, переодетый в женскую одежду, ещё недавно бывший альфа самцом, а сейчас завязывающий себе подвязки на колготах – Фреди Крюгер.

– Да вы же меня столько лет знаете. Разве я когда-нибудь давал повод усомниться. – Истерично развёл сопли Веня.

– Не знаю, не знаю, но с тебя только станется, а вот чтобы взять что-нибудь и клешнями не вытащишь. – Войдя в окруживших Веню круг его очень близких, а теперь ставших ещё ближе соратников, сказал Кальян.

– И прическу, как у меня носишь, сука. – Схватив Веню за его космы, судорожно стал его трясти Болт.

– Но я же тебя раньше их отрастил. – Схватившись уже за кудри Болта, сотрясал воздух и того Веня.

– А не ты ли всегда говорил – наш человек. А? Кремлевская марионетка. – Каждый раз взвизгивал Болт, после удачной встряски его Веней.

–Да я же ёрничал, подкалывал. – Выкрикивает в ответ Веня, чьё ухо подверглось яростному кручению. – Да разве так честно. Он мне Москву показывает. – Уже сквозь слёзы кричит Веня, приподымаясь вслед за ушами на носочки.

– Я тебе покажу Москву. – Злорадно шипит Болт, к которому присоединяются особенно заводящиеся при этом высокомерном слове оппозиционеры, которые