– Кто из нас бредит?

– Пойди спроси, ей обычный аптекарский напальчник неудобен, а презерватив – самое то. Вы все, бабы, со странностями!

– Придумай что-нибудь пооригинальней, – рявкнула я и выбежала из квартиры.

Пока, к нескрываемой радости наших соседей, я металась по клумбе, искала блузку и собирала свои трусы, Гришка вывалил половину игрушек – что, впрочем, с моей точки зрения, было не такой плохой идеей, – а Антон успел одеться и скрыться в неизвестном направлении.

Черные думы окутали мое сердце. Поехал к лахудре…

Но как ловко выкрутился с презервативом! Ведь действительно Мария Петровна стирает свои ужасные кухонные полотенца руками и у нее на указательном пальце правой руки обычно надето нечто резиновое. Сговорились…

– Девочки, девочки, надо поспешить. Корпоративная вечеринка – это когда все сметают за пять минут и есть нечего, – торопливо складывала бумаги в стопочку Марина.

Веселье было назначено на пять и должно было проходить в милом огороженном парке за издательским домом. Там располагалось не менее милое кафе, куда мы неоднократно порывались сходить на обед, но, к сожалению, каждый раз не хватало времени.

«Галя» представляла триллер про поросят в середине празднества, поэтому слишком суетиться не было смысла.

Надька выглядела сногсшибательно – длинное блестящее платье, как кожа ящерки-альбиноса, голые руки, голые плечи и главное – голая спина. Я представила, как она будет в этом платье и с поросячьим носом прыгать по сцене, изображая бегство от волка, и непроизвольно улыбнулась.

– Что, я толстая? – тревожно спросила Надька.

– Нет, Надюха, ты красивая, – успокоила я ее. – Ты самая красивая женщина, какую я только видела в своей жизни.

Лидочка была в черном брючном костюме, удачно скрывающем недостатки ее немолодой фигуры. На пышной груди в такт нервному дыханию шевелилась полудрагоценная брошь-жук.

Я приперлась в джинсах и мнущейся розовой кофточке – единственной вещи, которая могла претендовать на звание нарядной. К пяти вечера кофточка пошла гармошкой на спине и на рукавах и теперь выглядела как пошлая жеваная тряпка.

– Девочки, девочки, шевелимся… – не унималась Марина, на ходу подкрашивая губы. – Поверьте мне, съедят все за пять минут. И потом не говорите, что вас не предупреждали.

Однако торопились мы зря, потому что еще не закончилась сервировка фуршетных столов. Была сцена, где мы должны были выступать, были ряды желтых деревянных столов, за которыми мы должны были есть, были желто-зеленые зонты, под которыми мы должны были сидеть. Строительный мусор, некстати появившийся возле кафе после ремонта центральной беседки, украсили веселыми гроздьями шариков. Все культурно, но страшно холодно. Было совершенно ясно, что выживет тот, кто либо сбежит до июньского вечернего морозца, либо напьется в стельку.

Алкоголь – наш друг, товарищ и брат. Он примиряет с действительностью, пусть на несколько часов, благодаря ему, мы чувствуем себя еще о-го-го! И главное – он греет, не только душу, но и тело. Не дай себе замерзнуть!

Пока мы пили бесплатное вино, щедро наливаемое улыбчивыми юношами в белых рубашках с именами-бейджиками, столики застелили зелеными одноразовыми скатертями. На столе для начальников пузырилось и негодовало шампанское, тесно сгрудились коньячные бокалы на подносах. Разноцветные рыбки-нарезки, мяски-кусочки, толстые оливки с дырками вместо косточек, затейливые канапе и главный индикатор праздника – салат оливье! Чья-то печальная тушка доходила на вертеле – весьма душевно. Соленые печенюшки, крекеры, три вида конфет – мини-шоколадка, вишня в желе и слива в йогурте – тоже в пузатых коньячных бокалах. Я посмотрела на вишню. Она выглядывала блестящими оберточными хвостами из бокала и подмигивала мне.

Почему Антон говорит, что я схожу с ума? Разве я виновата, что вижу и слышу то, что не дано видеть и слышать ему, как, впрочем, похоже, и большинству людей. Нет, я конечно, понимаю, что конфета не смотрит на меня живыми глазами, не чихает и не шепчет призывно: «Съешь меня», – но если бы она могла, то обязательно бы чихнула. Именно сейчас, когда на нее села маленькая дрожащая мушка, дезориентировавшаяся в неожиданной людской толпе.

Появилось начальство. Труженики слова оживились. Разлили шампанские пузырики по бокалам. Самый главный босс – импозантный мужчина с охранником за спиной – заговорил о маркетинге, потом о политике и еще о положении дел в отрасли и на рынке. Переводчица ответственно переводила, внимательно взвешивая каждое слово, стараясь донести. Пузырики в бокалах задорно лопались, шампанское грелось.

Наконец нас поздравили с вечеринкой, поблагодарили за работу. Мы чокнулись, нерусский босс прошелся по рядам и самолично бумснул по бокалу каждого. Охранник тенью следовал за ним, жадно глядя в напиток начальника.

Выпили, босс спросил, есть ли вопросы. Я хотела спросить, можно ли взять конфету, но замешкалась, и на сладкое без спросу набросились коллеги. Пришлось поработать локтями. Ну, ничего, урвала две вишни в шоколаде и ни с кем не поделилась, о чем не пожалела ни минуты, ибо вишня, как зрелая дама, знающая толк в любви, таки оправдала ожидания.

Выступила «Галя» с блеском. Постановка Ганса «Три поросенка» сорвала шквал аплодисментов, два тоста «За искусство» и три коллективных приступа хохота. В первый раз, когда появилась Лидочка, еще ничего не сделала – просто вышла на сцену с поросячьим носом. Во второй – когда Марина, убегая от волка-Дениски, зацепилась за картонный домик и, чуть не упав посреди сцены, громко произнесла короткое русское ругательство. И в третий раз – когда я запела. Нельзя сказать, что дружный гогот коллег стал для меня неожиданностью. Но к столь бурному выражению эмоций я оказалась не готова. Нервно захихикала, кокетливо подергивая стрекозьими крыльями, и, глухо прокашлявшись, начала сначала.

После моего соло по сюжету следовала сцена борьбы двух ленивых поросят и волка. Лидочка с брошкой на груди и Надюха в узком ящеричном платье с визгами, имитирующими поросячьи, скрылись в утлом картонном домике. Дениска, рыча и шевеля усами под душной велюровой маской, стал рваться в закрытую дверь. Домик на сцене располагался так, что зрителям были хорошо видны как жертвы, так и преследователь. Несмотря на численное превосходство поросят и мощную конституцию Лидочки, волк оказазлся сильнее: дверь держалась на последнем издыхании. Надька, раскрасневшаяся, как дорогая роза в цветочной лавке, разыгралась не на шутку – вцепилась в дверь и визжала очень натурально. Лидочка, вероятно, поддавшись настроению молодой коллеги, тоже возбудилась и в пылу борьбы вдруг выкрикнула в зал: «Помогите! Помогите!» В ту же секунду из последнего ряда на сцену устремился высокий седой человек в полосатом костюме и бабочке. Он взобрался на дощатый помост и решительно, в два прыжка, настиг волка, пыхтящего у податливой двери картонного домика. Еще пара секунд – и крепкий кулак неожиданного участника постановки врезался в велюровую челюсть несчастного Дениски. Тот был нокаутирован – мотнул головой и упал на сцену, раскинув руки в велюровых же перчатках с пластмассовыми когтями. Зрители страстно зааплодировали, послышались крики «Ура!» и «За Родину!» Ганс вскочил со своего места, нервно перебирая листы со сценарием, Сусанна Ивановна рванула к сцене.