в чем их застали крики — ночные рубашки. Видать перепугались настолько, что даже не успели переодеться. И если Оксану Вадимовну я уже видел «топлес», то вот стройные формы Ленки видел впервые и даже на несколько секунд задержал взгляд, там где не положено.

Но все же главное действо происходило в импровизированном круге из пацанов, в центре которого сцепились Баграмян и Ануфриев. Драка между пацанами была в самом разгаре… если, конечно, возню дракой можно назвать. Пашка, здоровый кабан, завалился на Баграмяна. И за счет своей немалой физической силы, удерживал Мишу. Душил. Ни о какой гильотине или удушении сзади речи не шло. Это было самое банальное удушение, используемое на каждой школьной перемене. Одной рукой Ануфриев обхватил Баграмяна за шею, второй сцепил замок пальцами и вот так удерживал соперника на земле.

Понятно всё.

Я то думал здесь реальная бойня — не на жизнь, а на смерть по словам Осипова, чуть ли не поножовщина конкретная. А тут делов то — распетушились два петуха и сцепились. Понимая, что ничего участникам драки не грозит, я встал рядом с дерущимися и скрести руки на груди.

М-да.

Дело было вечером, делать было нечего. С такими мыслями тупо наблюдал за происходящим, не спеша вмешиваться.

— Иван Сергеевич ну что же вы стоите! — ко мне подбежала Ленка Пупс и принялась меня за руку трясти. — Разнимите их!

— Пусть повозятся, Елена Анатольевна, чтобы потом в номере не сцепились, — покачал я головой. — Пар выпустят, и потом как убитые будут спать. Правда им через два часа уже на тренировку идти, поэтому выспаться не получиться.

Кстати, я заметил, что у Онуфриева носом кровь идёт. Видимо Баграмян всё-таки ухитрился разок Паше в нос удалить, прежде чем дело в партер перешло.

— Разнимите их, Иван Сергеевич, я очень прошу!

Я улыбнулся Пупсу, которая смотрела на меня выпученными глазами. Но сказать ничего не сказала, снова верещать начала, чтобы Паша Мишу отпустил. Во дают девчата, когда я нужен, так должен их просьбы выполнять, моргнуть не успев, а когда не нужен, так иди ка ты Иван Сергеевич лесом.

Все же долго смотреть, как наминают друг другу бока соперники, я не стал. Подошел к дерущимся и взял Онуфриева за шкирку.

— Отпускай, Тайсон.

Ануфриев внимать моей просьбы и отпускать Баграмяна не спешил, хотел как можно сильнее придушить Мишу, который надо отдать ему должное не сдавался и пытался высвободиться из захвата. А еще он на своем родном языке покрывал Пашку матом, армянский я немного знал.

— Паша, я говорю отпускай, задушишь же.

— Не лезьте! — шипел Баграмян, видимо рассчитывая на то, что его соперник выдохнется и ослабит захват.

Ануфриев отпустил, поднялся, тяжело дыша, сжимая кулаки и смотря на Мишу с ненавистью. Вскочил на ноги Баграмян, которому было не занимать духу и его явно не устраивал исход драки, поэтому он бросился на Пашу, чтобы реваншироваться. Я кивнул Прокофьеву и Осипову, стоявшим неподалеку.

— Так, отведите нашего бойца.

Пацаны схватили Баграмяна за руки, отвели в сторонку. Миша высвободиться пытался, да только куда там. Прокофьев, наш центральный защитник, по габаритам был не меньший лоб, чем Ануфриев, да и сил у него полно. Поэтому вырваться из его хвата было не так просто.

Далее я встал между двумя драчунами.

— Успокоились?

Ануфриев по-прежнему тяжело дышал, но слава богу больше не лез в драку. Баграмян тоже приутих, угомонился и выкрикивать угрозы перестал.

— Вы из-за чего лагерь на уши подняли?

В общих словах Осипов мне описал предконфликтную ситуацию, но сам же и сказал, что из-за чего пацаны вышли биться — неизвестно. Вот я и решил узнать причину у первоисточника.

— Ануфриев? — я повернулся к Паше.

Тот отвечать не спешил, хотя своим тяжелым взглядом мне в глаза смотрел. Заговорил Баграмян.

— Этот козёл собрался кидок делать!

— Пасть захлопни, — прошипел Паша.

— Что за кидок? — вмешался я.

— Он чемодан собрал и свалить намылился! — заявил Баграмян и действительно показал на чемодан, который лежал чуть поодаль, возле беседки.

Я бровь приподнял, нахмурился. И куда интересно Ануфриев собрался посреди ночи валить? Прям любопытно стало. Ануфриев слова Миши на этот раз никак не прокомментировал. А раз схавал, значит Миша правду говорит.

— Я его остановить хотел, чтобы он команду не кидал! — продолжил Баграмян и выдал пламенно. — Потому что если уйдет такой важный игрок, что тогда прикажете делать? За одного дурака изнеженнего мы проиграем! И вместо жизни нормальной, как вы нам показали, будем по тюрьмам тереться.

— Сам же сказал, что я игрок гавно… — процедил Ануфриев, наконец заговоривший.

Я посмотрел на Пашу.

— Что за выходки? Куда ты собрался?

Только сейчас Ануфриев кулаки разжал, успокоился.

— Мне нечего делать в коллективе, который меня не уважает.

Услышать такое он него было неожиданно. Насколько мне известно Пашка как раз пользовался уважением в коллективе. Я понял, что надо этот вопрос в лоб решить и у пацанов спросил.

— Пацаны, есть кто Пашу не уважает?

Как я и ожидал, таких не нашлось. Никто руку не поднял, слова кривого не сказал. Молчали все.

— Причём здесь пацаны, вы конкретно меня не уважаете, — пояснил Ануфриев.

— Мы это я? — уточнил я.

— Вы это вы! — фыркнул Паша.

— Я тебе уважаю.

— Ложь.

Понятно. Мы, конечно, не два собутыльника, чтобы тягаться кто кого уважает, а кто нет. Но пацану это нужно, чтобы вот так — при всех. Требовалось перекинуться с ним парой фраз с глазу на глаз, а для этого следует остальных ребят выпроводить. Я в ладоши захлопал.

— Так, бойцовский клуб, давайте расходиться по номерам. Кто забыл, у нас тренировка через час.

— Помним, Иван Сергеевич.

— Расходимся! Нам надо с глазу на глаз с Ануфриевым переговорить.

Парни спорить не стали, поплелись внутрь административного корпуса. Ленка Пупс и директриса с ними пошли. Причем молча, обе дамы серьезно перенервничали и все эмоции, что были — отдали. Оксана Вадимовна Баграмяна осматривала — не надо ли Мише «скорую вызывать». Тот отказывался, ясное дело.

Я дождался пока свидетели разойдутся, повернулся к Паше.

— Ты что себе позволяешь? — строго посмотрел на него. — Я, значит, в Тарасовку ехать собрался = мячи выбивать, форму. Собрался на соревнования заявку подавать. А ты вот так мне на добро отвечаешь?

Ануфриев молчал.

— В себя приди, я тебя уважаю, иначе бы ментам сдал! — взял его за плечо, потрепал.

— Да лучше бы сдали Иван Сергеевич, потому что вы слову моему не верите, — Паша вывернулся, убирая мою руку со своего плеча.

— А ты себя на моё место поставь? — не