— Меня… Меня не надо. Это не я! Я ничего не знаю… — залопотал подручный Красавчика. — Не надо-о-о!!

Москвич выстрелил еще. На этот раз расчетливо, выпустив четыре пули, но попав в цель только одной, чтобы сойти за посредственного стрелка.

Все!

Трясущимися руками сунул пистолет в кобуру, отошел к своему столику, обессиленно упал на стул. Потом его вырвало… Потому что именно так делают положительные герои американских боевиков, когда не специально убивают пять-шесть своих врагов…

Приехавшая на место происшествия милиция преступника на месте происшествия уже не застала. Большинство свидетелей сообщили, что никаких киллеров за соседним столиком не видели, выстрелов не слышали и вообще ничего подозрительного не заметили, так как были поглощены едой и беседой.

Несколько случайных в клубе человек опознали было в преступнике известного в городе бизнесмена Сашка, но назавтра забрали из милиции заявления, заявив, что ошиблись.

Потому что поняли, что ошиблись, когда к ним рано утром в гости пришли крепкие молодые ребята.

Которых послал один из приятелей Москвича, узнавший, что Красавчик пытался замочить Москвича, но обломался, потому что его и еще двух его дружков замочил Москвич.

Потом к свидетелям происшествия зачастили другие молодые и не очень молодые люди, посланные другими приятелями подозреваемого, и тоже просили не болтать на следствии разных глупостей, потому что были в стельку пьяными и ничего, не видели.

Город признал Москвича своим. Город решил его не сдавать.

— Не бойсь, отмажем, — успокаивали его со всех сторон. — Конечно, не за так просто. Конечно, это конкретных бабок будет стоить… — И звонили знакомым милицейским полковникам, которые были оформлены в их фирмах консультантами.

Очень скоро следствие стало разваливаться на глазах. Статья «умышленное убийство» была переквалифицирована в «непредумышленное убийство», потом «в превышение пределов самообороны», затем вдруг выяснилось, что это не подозреваемый стрелял в потерпевших, а один потерпевший стрелял в двух других потерпевших, один из которых, умирая, успел выстрелить в него.

В связи с гибелью всех подозреваемых дело было закрыто и сдано в архив.

— Ну я же тебе говорил, что отмажем!..

Несколько недель город обсуждал, как Красавчик, вместо того чтобы разобраться самому, нанял мочилу, чтобы быть чистым перед ментами, но, чтобы видеть, как тот мочила кончит Москвича, заманил Москвича в кабак, но тому повезло, и, вместо того чтобы лежать с дыркой в башке, он зажмурил мочилу, Красавчика и его «шестерку» из шпалера, который, оказывается, всегда носит с собой… Все поверили в предложенную Москвичом легенду о нанятом Красавчиком в соседнем регионе киллере.

Никому в голову не могло прийти, что убийцу Москвича нанял сам Москвич в образе немощного старца, дав ему для опознания свою фотографию. Потому что, не желая пассивно ждать внезапной смерти из-за угла, решил сам определить, где и при каких обстоятельствах его будет убивать Красавчик.

И на том основании убил Красавчика.

Как-то само собой Москвичу отошел бизнес Красавчика — три ювелирных магазина и торговля «металлом». Других претендентов на наследство не нашлось. Потому что не осталось.

И как-то само собой городская бизнес-элита приняла его в свой круг. Москвич стал желанным в домах и стал желанным в совместном бизнесе. Чего он и добивался. И чего — добился. Деньгами. Но еще больше чем деньгами — кровью. Без которой в стране зарождающегося капитализма человеком не стать.

Большой бизнес был завоеван…

Дом был неприступен. Как армейский дот.

Но в доме-доте не было личного состава. В доме жила семья высокопоставленного чиновника. Он сам, его жена, его мать, его дети и его охрана. Дом был окружен трехметровой капитальной стеной с колючей проволокой и фонарями. По углам на специальных турелях были закреплены телекамеры. Во дворе по проволоке, натянутой вдоль стен, бегали натасканные на человечину собаки. Не было только артиллерийских орудий и крупнокалиберных пулеметов. Что было очень жаль.

Дом превратился в дот недавно. После трагической гибели нескольких известных в городе людей. Близких друзей хозяина дома.

Забор нарастили на полтора метра, стены изнутри дома усилили. Оборудовали подземное убежище, способное выдержать прямое попадание полутонной авиабомбы. Домашних одели в бронежилеты, бронетройки, бронеплатья и броненочные рубахи.

— Пусть теперь попробуют сунуться! — грозил кулаком в черную пустоту за бронированными стеклами хозяин укрепсооружения. — Пусть попробуют меня взять!

Взять живущих в доме силой, без применения осадной артиллерии, бронетехники и штурмовой авиации было невозможно. И, значит, в принципе невозможно.

Проникнуть в дом хитростью, прикинувшись дальним родственником, — тоже. Всякого входящего в дом гостя проводили сквозь дверь, в косяки которой был вмонтирован металло-детектор. Всякую въезжающую машину загоняли в бронированный бокс гаража.

— Мы еще посмотрим, кто кого. Они меня или я их! — хорохорился хозяин. — Мы еще поглядим!

— Поглядим! — соглашался начальник охраны. И шел проверять посты.

— Стой! Кто идет? Стой! Стрелять буду!..

— Стою!

— Пароль!

— Ромашка.

— Отзыв?

— Тюльпан…

ЧП случилось вечером. Когда все были дома.

К воротам подошел незнакомый мужчина. Встал против видеокамеры слежения. Замер в луче фонаря, освещающего лицо.

Звонить он не стал, потому что был уверен, что подходы к дому отслеживаются круглосуточно. Дверь открылась.

— Проходи.

Мужчина поднялся на крыльцо. Прошел внутрь.

— Куда идти?

— Вон в ту дверь.

Мужчина двинулся в указанном направлении. Открыл дверь. Ступил на асфальтовую дорожку, ведущую к дому. Перед крыльцом снова замер на несколько секунд.

— Заходи.

— Куда дальше?

— Вверх по лестнице, потом прямо, направо и прямо.

Мужчина кивнул и поднялся по лестнице. Перед дверью он остановился. Вытащил из заплечной кобуры пистолет. Из кармана глушитель. Накрутил глушитель на дуло. Передернул затвор, досылая патрон в ствол.

Достал еще один пистолет. Сунул под ремень на спине.

Скинул пиджак, перебросил его через руку, скрывая оружие.

Он был спокоен. Руки у него не дрожали. Кожа не потела. Пульс не частил.

Он открыл дверь, прошел прямо и направо. До коридора, который вел в гостиную.

За дверью были слышны голоса и позвякивание посуды. Семья ужинала.