После объединения Норвегии под властью одного короля в стране стало поспокойнее. Независимые ярлы были изгнаны и постоянные набеги прекратились. Но зато периодически вспыхивали ссоры между королями и подданными, и часто шла борьба за власть между разными претендентами на трон. Один из таких соискателей короны и вошел в историю острова, дав ему свое имя.

Началось все с того что, потерпев поражение в междоусобной войне, норвежский король Олаф Святой бежал в Новгород к тамошнему князю Ярославу. Собравшись с силами, бывший король снова ринулся в Норвегию возвращать трон, но его сына Мангуса Ярослав предложил оставить у себя, что было весьма предусмотрительно, ибо Олаф вскоре погиб в битве.

Один из величайших и образованнейших правителей своего времени, Ярослав Мудрый не только усыновил Магнуса, приходившегося родным племянником его жене, но и дал ему наилучшее образование и воспитание, о каком тогда только могли мечтать принцы. Вскоре, при поддержке Ярослава, Магнус стал королем Норвегии и Дании. Получить корону мало, нужно уметь ее отстоять, но юный король сумел прочно утвердить свое положение, регулярно нанося противникам поражения и на суше и на море. Он также умудрился заслужить прозвище Добрый. Правда, не сразу, а лишь после того, как расправился со всеми своими врагами, и мстить уже было некому.

Среди боев и походов Магнус не забывал и налаживать отношение с населением. Враждовать с собственными подданными новый король не собирался, ограничиваясь уничтожением оппозиционной аристократии. В 1035 году он, если верить легенде, посетил Нурфьорд, жители которого, простые бонды, гордились своей независимостью и не так давно, крепко поссорились с Олафом Святым. Созвав тинг Нурфьорда, Магнус пообещал его жителям справедливые законы и неограниченную свободу, что очень импонировало здешним фермерам и рыбакам. Выполнил ли монарх свое обещание, предания умалчивают. Но, по крайней мере, нуфьордцы назвали в честь своего короля островок, расположенный между Вогсёем и материком, и именуемый с тех пор Малстефна. Со временем название трансформировалось в Мольдёй.

Позже, в новое время, благодаря успешной торговле поселение Мольдёй разрослось, места на маленьком клочке земли ему уже не хватало, и поселок переместился на Вогсёй, поглотив деревушку Скрам и сохранив старое название. Островок же, чтобы не путаться называли то Молден, то Маленький Молёй, то просто Остров. Жилых домов на нем практически не осталось, лишь причалы и склады.

В девятнадцатом веке новый толчок развитию городка дали рыбные промыслы. Вокруг Вогсёя в изобилии водились треска, сельдь и палтус, которую вылавливали и отправляли на экспорт. Естественно, после оккупации Норвегии фашисты не могли не обратить внимания на Молёй, ведь рыбий жир – ценнейшее военное сырье, из которого изготовляют взрывчатку. В свою очередь, и британское командование, выбирая цели для москитных укусов своих коммандос, остановило выбор на Вогсёй, рассчитывая меньшими силами нанести как можно больший вред Германии.

Операцию в британском штабе тщательно продумали. Пятистам десантников, в число которых входили и норвежцы, противостоит лишь полторы сотни немцев. Поэтому, с учетом внезапности нападения и удаленности крупных германских гарнизонов, шансы на успех очень велики. Правда, как уже говорилось, есть маленькая закавыка – на островке, запирающим вход в пролив, установлена четырехорудийная батарея. Немцы еще в прошлом году забетонировали площадки кругового обстрела, разместили поворотные станки на рельсах, и привезли французские шестидюймовые гаубицы. Немецкие артиллеристы определили и частично пристреляны ориентиры по всем секторам, и были готовы встретить нападающих шквалом огня. Однако им не под силу было тягаться с двенадцатью орудиями главного калибра крейсера, тем более, что норвежцы загодя передали британцам схему немецких огневых точек.

В 8:48 легкий крейсер Кения дал залп осветительными снарядами, а затем вместе с эсминцами накрыл островок огнем. Уточнив пристрелку, британские корабли десять минут засыпали батарею смертоносным дождем но, тем не менее, одна пушка все еще продолжала огрызаться. Немецкому расчету даже удалось попасть в крейсер, что впрочем, нисколько не сказалось на эффективности его стрельбы. Огонь, британцы, правда прекратили, но лишь по той причине, что десантники уже приблизились к берегу и шансов у выживших артиллеристов не оставалось. Через считанные минуты коммандос вырежут или, смотря по обстоятельствам, возьмут в плен защитников острова. Немцы, видя превосходство нападающих, предпочли второе, однако среди них нашелся смельчак, не устоявший перед искушением выстрелить в командира норвежцев капитана Линге. В новой истории ему опять не повезло погибнуть в той же самой операции. Но, по крайней мере, в честь Линге благодарные соотечественники станут называть улицы и будут устанавливать героическому капитану памятники по всей Норвегии. Других героев у норвежцев маловато. При захвате страны фашистами норвежская армия потеряла меньше двух тысяч погибшими при шестидесяти тысяч пленных, так что героев столь высоко звания, как капитан, в Норвегии почти нет.

Еще до окончания артиллерийской дуэли мимо островка на север устремились эсминцы Орибис и Онслоу, сопровождавшие десантные корабли с пятой группой, спешившей перерезать дорогу, ведущую от Молёя на север. Еще одна группа, первая, к этому времени уже ворвалась в деревушку Хольвик на южной оконечности Вогсёя. Захват населенного пункта прошел без единого выстрела, так как все восемь солдат гарнизона деревушки в это время завтракали в городе. На острове коммандос завершили зачистку и начали минировать склады боеприпасов и нефтяные резервуары. Но основная игра начиналась только теперь. Под прикрытием дымовой завесы к Вагсёю устремились десантные суда, и первым с десантной баржи на крупную неровную гальку спрыгнул высокий худощавый офицер. Кроме табельного оружия он был вооружен еще луком со стрелами и палашом, и в бой капитан шел, играя на своей волынке «Марш камеронцев».

Норвежское море,

подводная лодка U-584

Пока события развивались своим чередом, но судьба уже внесла свои незначительные коррективы в ход операции. Одним из них была подводная лодка U-584, осторожно идущая мимо норвежских берегов на север.

Проснувшись, капитан-лейтенант Иоахим Деке (* Joachim Deecke) на миг испугался, что опять лежит в госпитале на больничной койке но, прислушавшись, облегченно вздохнул. Сдержанный гул дизелей, работавших на средних оборотах, и легкое покачивание кровати недвусмысленно доказывали, что он находится на корабле. О том, что это не просто судно, а подводная лодка, уже сутки находящаяся в море, указывал тяжелый дух немытых тел вперемешку с резким запахом лука и ароматом копченой колбасы. Что поделаешь, «семерка» самая маленькая из всех подлодок океанского класса, и условия обитания на ней наименее комфортабельные. Вернее, совершенно не комфортабельные. Так что скученность и отсутствие душа очень скоро дают о себе знать, и их можно почувствовать в буквальном смысле слова. Даже обильное использование моряками французских духов почти не помогает. К счастью, через несколько дней обоняние притупляется, и сопутствующие боевому походу запахи уже почти не чувствуются, но поначалу не заметить их невозможно.