Илиана заметила, как Майсенал Хинн коротко улыбнулся ей, его глаза ярко блестели, когда он промчался мимо к сбившимся в кучу воинам Имрила, у которых путь к отступлению был отрезан несколькими лучами огненных копий, бивших с крыш близлежащих домов.

Два или три здания заполыхали, подожженные могучим оружием, клубы дыма поползли по улицам. На мгновение Илиана перестала видеть, что происходит вокруг, и закашлялась от едкой гари, заползавшей в горло. Затем она вырвалась из облака дыма и кинулась на врага вслед за Майсеналом.

Хотя кровь сочилась из дюжины мелких ран и царапин, Илиана не ощущала усталости. Она выбила из седла одного всадника, ударив его щитом, в тот же самый момент крутанула мечом, пронзая какого-то карлика, покрытого зеленой шерстью, прямо в разинутый в крике рот, так что острие меча вошло тому глубоко в мозг. Когда карлик упал, Илиана выдернула меч из тела как раз вовремя, чтобы парировать удар топора, которым замахнулся на нее солдат в пурпурном доспехе, лязгавший заостренными стальными зубами и силившийся пронзить ее копьем, зажатым у него в другой руке. Илиана перегнулась в седле и отсекла ему кисть, кулак с зажатым в нем копьем упал. Оставшийся обрубок, фонтанируя кровью, продолжил начатое движение, но тут до солдата всё же дошло, что с ним случилось, и он застонал.

Но Илиана уже промчалась мимо него туда, где одна из девушек ее отряда стояла рядом с погибшей вейной, отчаянно пытаясь отбиться от трех наседавших на нее мужчин со змеиной кожей (только это их и объединяло, одеты они были совершенно по-разному), которые твердо вознамерились уничтожить ее. Илиана рассекла череп одному рептилоиду, оглушила второго, отчего он завалился назад, свесившись из седла, и пронзила третьему сердце, освободив дорогу девушке, которая, благодарно улыбнувшись, подхватила огненное копье и кинулась к открытой двери дома.

А потом Илиана оказалась на площади с двумя десятками воинов за спиной и торжествующе прокричала:

– Мы прорвались!

Тогда из всех домов побежали пешие солдаты, не принимавшие участия в сражении кавалеристов, и вскоре Илиана снова оказалась в окружении врагов.

А в следующий миг Илиана снова смеялась, и ее сверкающий меч отнимал одну жизнь за другой.

Солнце шло на закат.

Илиана прокричала своим воинам:

– Поспешим! Надо закончить дело до темноты, ночью будет труднее.

Оставшихся вражеских кавалеристов загнали обратно на площадь. Уцелевшие вражеские пехотинцы отступали к большому дому, который Имрил называл дворцом, дому, где когда-то родилась Илиана. В этом же доме она кричала и содрогалась от боли, называя место, где скрывался ее брат.

На мгновенье радость Илианы сменилась черной тоской, и она замешкалась. Звуки битвы как будто ушли далеко. Все сделалось каким-то отстраненным. И она вспомнила лицо Имрила, почти по-мальчишески серьезное, когда он подался к ней, повторяя: «Где он? Где Брадн?»

И ведь она сказала ему.

Илиана содрогнулась. Она опустила меч, позабыв об опасности, которая угрожала ей со всех сторон. Пять уродливых тварей, чьи тела и лица были сплошь покрыты громадными бородавками, бросились к ней, протягивая руки. Она ощутила, как острые когти пронзают звенья кольчуги. Она рассеянно взглянула на противников.

– Брадн… – пробормотала она.

– Да ты ранена, девочка! – Это появилась Катинка ван Бек, ее топор вошел в череп одному бородавчатому типу, булава опустилась на плечо другого. Они пронзительно завопили. – Тебя оглушили?

Илиана усилием воли вышла из оцепенения, ее меч тут же сразил одного из бородавчатых.

– Всего на миг, – сказала она.

– Осталось около сотни! – сообщила Катинка ван Бек. – Они забаррикадировались в доме твоего отца. Сомневаюсь, что нам удастся выбить их оттуда до наступления ночи!

– В таком случае придется сжечь дом, – холодно проговорила Илиана. – Мы должны спалить их.

Катинка нахмурилась.

– Мне не нравится эта идея. Даже у таких тварей должен быть шанс сдаться…

– Сжечь их вместе с домом. Сжечь всё! – Илиана развернула вейну, чтобы окинуть взглядом площадь. Площадь была усеяна мертвыми телами. Из ее отряда уцелело человек пятьдесят. – Тогда сегодня нам больше не придется сражаться, разве не так, Катинка ван Бек?

– Это так, но всё же…

– И мы сохраним жизни наших воинов, которые уцелели в битве, верно?

– Верно… – Катинка пыталась посмотреть Илиане в глаза, но Илиана упорно отворачивалась от нее. – Верно. Но как же сам дом? Ведь твои предки жили здесь из поколения в поколение. Это самое красивое здание во всем Виринторме. Вряд ли найдется второе такое в Гараторме. Оно сложено из редких сортов древесины. Многих пород деревьев, из которых оно построено, больше уже не существует в природе…

– Пусть горит. Я больше не смогу тут жить.

Катинка вздохнула.

– Я передам приказ, хоть мне он не по душе. Могу я предложить нашим врагам сдаться?

– Они не предлагали нам сдаться.

– Но ведь мы – не они. С точки зрения морали…

– В данный момент я не в настроении слушать про мораль, благодарю. Катинка ван Бек отъехала, чтобы передать приказ королевы Илианы.

Мужчины и женщины угрюмо стояли, опустив руки на рукояти мечей, на их лицах играли отсветы пламени, пока они смотрели, как в ночной темноте догорает фамильный дом Пайрана, вдыхали запах этого погребального костра и слушали пронзительные, полные ужаса крики, которые время от времени раздавались из клубов густого, черного дыма.

– Это справедливо, – заявила Илиана Гаратормская.

– Но существуют и иные виды справедливости, – негромко проговорила Катинка ван Бек. – Илиана, тебе не удастся выжечь чувство вины, которое терзает тебя.

– Не удастся? В самом деле, сударыня? – Илиана хрипло рассмеялась. – Тогда откуда же удовлетворение, которое я ощущаю?

– Никак не могу к этому привыкнуть, – сказала Катинка ван Бек. Она говорила так, чтобы слышала только Илиана, и говорила с неохотой. – Мне уже доводилось наблюдать подобные акты мщения, но никогда не было так стыдно, как теперь. Ты стала жестокой, Илиана.

– Но такова судьба Вечного Воителя, – произнес кто-то. Это подошел Джери. – Так бывает всегда. Не переживай, Катинка ван Бек. Воителю всегда приходится искать способ избавить себя от некой сомнительной ноши. И одним из способов становится его, или ее, намеренная жестокость, поступки, идущие вразрез с совестью Вечного Воителя. Илиана считает, что на нее давит одна только тяжесть от чувства вины из-за преданного брата. Но это не так. Такого груза на душе ни ты, Катинка ван Бек, ни я не можем даже вообразить. И нам стоит поблагодарить богов, что нам неведомо это чувство!

Илиана содрогнулась. Она почти не вслушивалась в слова Джери, однако ее взволновала серьезность его откровения.