Анубис проводил повозку жрицы презрительным взглядом. Уставился на рабочих: когда наконец уйдут? Они уже поставили тяжеленный, весь в страшных рисунках саркофаг на помост. Девчонки навертели вокруг колонн косицы из цветов – казалось, по столбам ползут толстые змеи.

Наконец все вышли из пещеры в синюю темноту, из которой слышалось мычание застоявшихся быков и окрики возчиков.

А один человек остался. Стражник. Только его не хватало! Что тут охранять? Все украшения принесут завтра.

Но рослый здоровяк с кинжалом на поясе достал из котомки одеяло из овечьей шерсти, бросил его на край помоста. Сел, укрыв ноги подолом. Он явно собрался здесь ночевать.

Затаившийся в дальней нише Анубис понял, что по плану действовать опять не получится. Что-то не так шло с этим заказом. Сначала чашу с отравой выпил другой. Потом какая-то дурочка упала на него из повозки.

Теперь план хозяин оставил такой. Во время церемонии похорон важные гости стоят около саркофага – каждый всегда на своем месте. Так здесь заведено. Вот на одно из таких мест, указанных хозяином, с потолка должен упасть камень. И убить кого следует.

Кого именно следует, Анубиса не занимало. Занимало другое – заказчик велел сделать все тихо. А как тут сделаешь, если стражник и не думает уходить?

В конце концов Анубис рассудил так. Что самое тихое? Покойник.

Превращать людей в покойников – самая привычная его работа. И самая приятная, особенно если покойники – кефтиу. Были у него с жителями Крита свои счеты.

Собрался уже прирезать здоровяка своим ножом. Но увидел возле саркофага топор с двумя лезвиями – местный символ. Так выйдет забавнее.

Анубис подкрался к доставшему из мешка лепешку стражнику. Схватил за волосы, дернул назад и ударил в горло топором. Удачно получилось: вся кровь впиталась в овечье одеяло. Даже убирать не придется, только чуть камень затереть.

Анубис затащил тело в нишу: боги обидели его ростом, но не силой. Как вдруг услышал у входа чьи-то шаги. Затаился.

Высокий юноша, прикрывая что-то накинутым на плечи плащом-хламисом, заскочил в пещеру.

Анубис уже было решил, что придется сделать тихим еще одного: от помоста к нише все же тянулся неровный кровяной след. Но пришедший ничего не заметил. Забежал в угол зала: Анубису не было видно, что он там делает. А через минуту выскочил из пещеры так же быстро, как вошел.

«Странные тут дела творятся», – подумал Анубис. И решил пошутить.

Посадил покойника в угол ниши, прислонив к стене. Голову ему опустил, но топор не вынул.

Часа два провозился, расшатывая на потолке камень. А конец веревки от штыря, на котором тот теперь держался, просунул в руку мертвецу. Дернет-то за нее он сам. Но когда эти дураки опомнятся и сюда кинутся, то увидят, что камешек им на головы скинул мертвяк с жертвенным топором в горле.

Вот будет потеха!

О том, как убежать от стражников, Анубис даже не задумывался.

Любопытный мальчишка – что может быть безобиднее…

С раннего утра главная площадь была забита народом и все прилегающие улочки запечатаны толпой, как горлышки винных амфор.

Танцовщицы в белых юбках выстроились у входа в покои Миноса, музыканты держали наготове огромные барабаны-тимпаны и флейты. Толпа, одуревшая от ожидания, гудела, как шмели над цветком.

Наконец распорядитель взмахнул рукой. Барабаны громыхнули, грянули мужские басы, будто вихри подземных стихий ворвались на площадь.

Дверь царских покоев отворилась. И восемь красивых юношей вынесли позолоченные носилки с резным пологом: на небесно-голубом шелке лежало тело царя.

Лицо Миноса было закрыто золотой маской, хотя обычно ее надевали на лицо усопшего уже в саркофаге.

«Хорошо, что я велела поторопиться, – отметила про себя Климена. – Язвы и так обезобразили его лицо, а уж на жаре…»

Вдруг барабаны стихли, и из этой тишины стали пробиваться нежные голоса флейт – они расцветали, как ромашки на лугу, а в них вплетался небесный женский голос…

Под эту музыку родные Миноса и почетные гости торжественно спустились по центральной лестнице. Впереди неистово извивались танцовщицы, словно прокладывая своей горячей энергией царю дорогу в небеса.

Вдруг в толпе кто-то вскрикнул. Шагающие за носилками обернулись.

На верхней ступеньке дворца стояла Арья. Она опоздала и сейчас картинно застыла, давая собой полюбоваться.

Да нет, не Арья. Там, в проеме двери, стояла молодая Климена. Вернее, ее абсолютная копия. В точно таком же расшитом жемчугом синем платье, похожем на звездное небо, в каком двадцать лет назад Верховная жрица появилась на похоронах Миноса Второго.

– Климена, Климена! – восхищенно понеслось над площадью.

Арья мельком глянула на Яра – он остолбенел. И, опустив голову, медленно спустилась, скромно встав рядом с настоящей Верховной жрицей.

Климена вздрогнула. Удар был красивый. И по самому больному. Теперь все будут говорить, как хороша она была в молодости – совсем как нынешняя Арья. И как сейчас постарела.

Но удар надо держать. Климена улыбнулась, ласково приобняла Арью и громко сказала, так что слова разнеслись над толпой:

– Как ты на меня похожа! В нашем роду все женщины – красавицы! А с годами становятся еще и умницами. Ты тоже станешь. Найдешь еще и свое лицо, и свое платье!

«Гадина!» – выругалась Арья про себя. Но мило зарделась и склонила перед жрицей голову. Главное – идея в народ вброшена.

– Здорово она тебя срезала! – шепнул на ухо сестре Сатур: не мог же он упустить такую возможность ее уколоть.

– Заткнись, вонючка! – прошипела Арья.

И процессия двинулась дальше, к огромным каменным рогам Священного быка. Через эти рога нужно пронести тело Миноса Третьего – как символ перехода из одного мира в другой. Так поступают во дворце со всеми покойниками.

Но тут случился сбой.

Когда юноши поднимались по лестнице, подставленной к перешейку между рогами, один из носильщиков на самом верху поскользнулся, носилки накренились. Толпа испуганно ахнула. Но юноша выпрямился, и все обошлось: душа Миноса Третьего перелетела из света в тень.

Теперь осталось только с почестями захоронить на Священной горе тело.

Когда Климена зашла в пахнущую тленом прохладу погребальной пещеры, то с облегчением подумала, что самое тяжелое позади.

Зеро, Радамант, Гупан, Сатур, Яр и еще трое членов совета уже заняли свои места вокруг саркофага. Мина с заплаканным лицом стояла у стены рядом с девчонками из школы жриц. Климена про себя улыбнулась: конечно, поссорилась с Яром. Такие молоденькие плачут только от любви.