Я перевел бинокль на мыс, разводной мост и скопившихся там чужих боевиков.

Все они носили на рукаве эмблему скорпиона, которая означала «ренегат» и была признаком крайней наглости, поскольку к ренегатам причисляли безнадежно исключенных из любых группировок, включая даже бандитскую.

За годы существования Зоны эти изгои сколотили преступное братство, оказавшееся в конфронтации с «официальными» бандитами Йоги.

Нарушали ренегаты не только законы Украины (каждый сталкер в какой-то мере их нарушал), не только неписаные правила «ровного сталкерского поведения», но даже «понятия» бандитской братвы. Вооружены ренегаты были (за исключением немногих снайперов) обрезами и автоматами, одеты в разномастные комбезы, противогазов и шлемов не носили, нижнюю часть лица часто повязывали черными платками и при обычном положении вещей не могли противостоять любой хорошо организованной группировке.

Однако сейчас проблема состояла в их удачной позиции и контроле над мостом. Это преимущество позволяло ренегатским боевикам безнаказанно куражиться, хотя в ближнем будущем у них оставалось только две перспективы: или принять бандитские «понятия» и стать еще одной преступной группировкой Зоны, или оказаться полностью уничтоженными совокупными усилиями всех сталкерских кланов, включая даже безумных «монолитовцев».

Дело шло, пожалуй, к уничтожению, поэтому оставшиеся деньки ренегатское «братство» стремилось прожить отважно и неуныло, отстреливая, грабя и прессуя всех подряд. Собственно, этим они сейчас и занимались в разоренном и залитом кровью Лиманске.

— Ну как, разобрался, что там творится? — спросил я Лунатика.

— Диспозиция, значит, такая. На днях в Лиманске повоевало «Чистое небо», как они туда прорвались, не знаю, но мост опускали именно они. Теперь «Небо» отыскало проход дальше на север и, видимо, лезет к середине Зоны, на Лиманск наплевав. Наемники, которые с учеными заодно, ренегатов проредили, но задерживаться для зачистки не стали.

— «Долг» на той стороне есть?

— Выжили единицы. То же самое со «Свободой». Подкрепления с основных баз к ним подойдут не сразу, а если подойдут — упрутся все в тот же мост.

— «Монолит»?

— «Монолита» там полно ближе к северу. Ведут перестрелки с ренегатами, но и нас обстреляют за милую душу. Армия пока не вмешивается, но это не значит, что всегда будет так.

— Полозова не обнаружил?

— Пока нет. Но если он не двинулся вслед за «Небом» на север, то должен остаться где-то на правобережье. Знакомые из наемников вроде бы видели там похожего мужика.

— Понятно… Интересно, а без моста обойтись можно?

— Ну ты даешь, Моро, — нервно ответил Лунатик. — Ты плыть, что ли, собрался? Даже не думай. Вода «грязная», к тому же там снайперы работают. Хочешь на ту сторону попасть — думай как. Или уж будем здесь ждать.

Ждать можно долго и бессмысленно. Бинокль позволял видеть не только балконы лиманских домов, но и лица засевших у канала ренегатов. Одно из них, не прикрытое платком, показалось мне знакомым.

— Там Факир.

— Где?

— На другой стороне.

— Ну, это следовало предвидеть, — спокойно сказал Лунатик. — От судьбы не уйдешь. Сейчас я его сниму…

Факир не подозревал, что находится под прицелом. Что-то в манерах отморозка переменилось. Он не лежал в укрытии и не стоял, а сидел на бетонной плите, вытянув одну ногу и подобрав другую. Лунатик выстрелил. Куда попала пуля, я не понял, но Факир даже не вздрогнул и не дернулся.

— Промах, черт…

Лунатик сильно огорчился, промахи с ним приключались крайне редко. Общая пальба тем временем уже стихла. Сталкеры, занимавшие левобережье, группами отступали в Рыжий лес. Позиционная война сама по себе противоречит принципам существования нейтрала. Дело его жизни — искать хабар и исследовать ради этого Зону. Каждый час, бессмысленно проведенный под пулями на исхоженном и пустом берегу канала, пусть не намного, но отдалял эту цель.

В конце концов берег накрыла нехорошая тишина. День стоял пронзительно-ясный, но холодный, редкие белые облака медленно плыли по слишком синему для осени небу.

— Ренегаты в контратаку не пойдут, — успокоил я Лунатика, который явно нервничал. — Это им ни к чему, только мост зря дергать, дальше на восток лес, туда они после взбучки больше не суются.

— Сутки назад все же сунулись…

Случай, который упомянул Лунатик, являлся не правилом, а исключением. Вчера небольшая группа «скорпионов» подошла извне, со стороны Янтаря. Были они оборванные, облученные и злые будто черти. Под плотным сталкерским огнем эти люди пытались договориться со «своими» на той стороне, но то ли не поладили, то ли просто не успели назвать правильную цену, потому что погибли раньше, чем мост на стреле поехал вниз.

Я обшарил вещи застреленных мною ренегатов, но не взял ничего, кроме патронов, после чего срезал как трофей нашивку «скорпион». Моему напарнику такое собирательство сильно не нравилось, но он, скривившись, промолчал. Сам я, кстати, споров по необходимости эмблему «Долга», больше никакой другой не носил.

— Ну ты бы хоть «трилистник»[5]прицепил для приличия… — постоянно ворчал Лунатик. — Иначе тебя ребята когда-нибудь по ошибке грохнут.

Лунатик по-своему был прав, но я не относился к нейтралам, и взгляды мои за прошедшие недели нисколько не переменились. Зону ни благом, ни даром я не считал, только ради хабара в ней оставаться не собирался, да и вообще понял предельно ясно — или это место станет хоть как-то подконтрольно Большой земле, или оно нас сожрет…

— Ты чего это с комбезом делаешь?

— Ренегатскую эмблему хочу на рукав прилепить.

— Зачем?

— Ну, меня же из «Долга» выперли, так что надо…

— Моро, ты на ту сторону лезть собрался.

— Ага.

— Чокнулся. Они и разговаривать не будут — начнут сразу стрелять.

— Ничего, я с Факиром по рации парой слов перекинусь.

— С этим отморозком?

— А не отморозков на той стороне нет.

— Факир — псих.

— Точно. Только он архив контролера хотел — ну так он у меня есть, пусть и в количестве двух листков.

Лунатику эта затея стразу не понравилась. Не понравилась по моральным соображениям, так как ренегатов он ненавидел лютой ненавистью, не понравилась и потому, что сама по себе выглядела отчаянно опасной. Я же исходил из того, что Факир склонен к сделкам, и хоть слова своего он не держит, этим же самым недержанием дает мне право на встречный обман.

Согласие Лунатика мне требовалось. И не только требовалось — сам успех плана зависел от четкой согласованности наших действий. Спор затянулся, и на убеждение напарника я потратил весь отпущенный мне запас красноречия, хотя, наверное, его и было-то не много.