Господь услышал меня и осенил благодатью. Я знала это. Я чувствовала.

И потому я не колеблясь вошла в ворота дома.

Цепной пес, огромный волкодав, даже не взглянул на нас с Лорой.

«Спасибо, Господи», – сказала я.

«Да просто пес ленивый», – хмыкнул голос.

Я пересекла двор и бесшумно вошла в дом – двери заботливо были распахнуты настежь.

«Спасибо», – улыбнулась я.

«Жара на улице, потому и открыты», – буркнул голос.

«Прости его, Господи», – вздохнула я, мягко пересекла просторные сени и встала около занавешенной ситцевой занавеской двери, ведущей в дом. Лора понятливо уселась около стены.

А на кухне в метре от меня любимый и какой—то мужчина пили пиво и болтали о сущих пустяках. О ценах на бензин и политике нынешнего президента. О сухом и жарком лете.

Но ни слова не говорили ни о чем, что я хотела услышать. Обо мне или о Дэне.

Прижавшись к побеленной стене около косяка, я совершенно напрасно рисковала своей бесценной для меня шкурой.

И наконец, я услышала хоть что—то, относящееся к делу.

– А что, говорят, ты крупное пожертвование хочешь сделать на нашу церковь, мил человек? – спросил неизвестный мне мужчина.

– Есть такая мыслишка, – согласился Дэн, – вот и просил Гульнару нас свести. Не в церковный же ящик мне десять штук баксов совать, верно?

– Это ты правильно мыслишь, – согласился мужчина. – Доброхотно дающему дает Бог.

– Ну, от него особо не дождешься, – цинично заметил Дэн. – Я этой акцией налоги хочу снизить. Так что если все получится, то поступления от меня будут регулярными.

– А что, много налогов? – помолчав, спросил мужчина.

– Не то слово, оборот огромный. У меня компания, которая занимается телефонией – городские домашние телефоны, сотовая связь, спутниковая, плюс провайдерские услуги и опять же спутниковое телевидение.

– Неплохо, – крякнул незримый собеседник Дэна.

– Но, – продолжил Дэн, – наше сотрудничество имеет смысл, только если вы зарегистрированы честь по чести, и таким образом вы как пастор сможете официально подписать бумаги о передаче вам денег на благотворительность.

– Конечно же мы зарегистрированы!

– Бумаги можно посмотреть? – деловито отозвался Дэн.

Вскоре он уже просматривал бумаги, бормоча себе под нос:

– Та-аакс, Перевалов Александр Васильевич, на которого зарегистрирована ваша организация – это кто?

– Да я это! – слегка возмущенно отозвался мужчина. – И не организация, а церковь!

– Разберемся, – хмыкнул Дэн, а я нахмурилась, ловя какую—то ускользающую от меня мысль.

И в этот момент Лора прыгнула, снова заслоняя меня своим телом.

Я не успела ничего понять. Не успела словить причины ее поведения, лишь краем глаза заметила очень знакомый сарафанчик. Мое подсознание сработало молниеносно, тут же кинув зерна фриза в ладони. И когда они летели в мой сарафанчик, прожигали его ледяными голубыми каплями и впивались в теплую плоть под ним, я заглянула в глаза ведьмы.

Ненависть, вот что я там увидела. Впрочем – это было предсказуемо.

– Дура, – успела выплюнуть она, после чего замерла ледяным изваянием. Так же как и Лора, во второй раз принявшая фриз на себя.

Во дворе хлопнула калитка, зашелся в лае волкодав, и кто-то побежал в дом, так быстро, словно от этого зависела его жизнь. А из дома в сенки рванулся Дэн с хозяином.

Я была готова.

И когда мгновение спустя в сени влетел Дэн с хозяином дома – я молниеносно метнула в них фриз, и тут же обернулась ко вторым дверям.

– Магдали…, – закричал появившийся Серега, но договорить мое имя он не успел.

Я холодно оглядела парк ледяных скульптур.

И первым делом я подошла к ведьме, помня о том, что для нее фриз когда – то был недолговечен. Да, я обстригла ей волосы, но недооценивать не стоит.

Ей я крепко, в который раз, связала руки поясом от старого плаща и ноги шарфом.

Потом подошла к Сереге.

– Что же ты, собака, меня предал? – устало спросила я. – Что я тебе плохого сделала, а?

Он, лишенный возможности ответить, лишь отчаянно смотрел на меня.

А потом я взяла со стола кухонный нож и подошла к Дэну. Молча, не глядя на него и испытывая брезгливость, я надрезала его запястье, потом свое, и приложила ранки друг у другу.

И, закрыв глаза, я начала читать привязку на кровь.

Текла кровь, смешиваясь и пропитывая наши руки, а я стояла, улыбалась, и нерушимыми цепями приковывала к себе Дениса.

В наказание за его подлость.

Я чувствовала, как каждое мое слово – работает, да и не могло быть сегодня осечки. Ибо Сила моя сегодня – осененная Божьим благословением.

Если Бог со мной, то кто против меня?

Я запечатала заклятье печатью, и презрительно посмотрела на любимого.

Вот и все. Теперь быть тебе моей комнаткой собачкой.

Калитка снова хлопнула, и снова дворовый пес зашелся в лае.

Вздохнув, я повернулась к двери. Я не боялась ничего – у меня было стойкое ощущение, что теперь все будет хорошо.

Я со спокойной улыбкой ждала гостя, и даже не особо удивилась, когда на пороге показался Корабельников.

– Марья! – с порога закричал он, хватаясь за голову.

– Да? – подняла я бровь, перекатывая зернышко фриза в свободной ладони.

– Твою мать! – страдальчески закатил он глаза. – Что ты тут за икебану устроила?!!

– Ты рот—то сильно не разевай, – миролюбиво посоветовала я ему. – Горлышко простудишь.

– Да навязалась же ты на мою голову, – продолжал разоряться он. – Хорошо еще, Ромка ко мне пошел ордер подписывать, я на машину сразу упал да сюда погнал. Да, видать, не успел.

– То есть Ромка с милицией не приедут?

– А я тебе что, не милиция? – окрысился он. – У вас тут что, побоище было? Наши победили, но без потерь не обошлось? Ты давай, что—нибудь делай, а то что это у тебя Денис с Серегой как статуи стоят?

– Сейчас и ты к ним присоединишься, – пожала я плечами. – Я в курсе, что вы трое меня предали. Денис уже наказан, дело за тобой и Серегой.

– Мы тебя – чего? – воззрился на меня Витька.

– Предали, – любезно пояснила я.

Витька вытаращил глаза, набрал в грудь воздуха и заорал так, что у меня аж уши заложило.

– Ах ты, Машка, тварь неблагодарная!!! Я тут ночей не сплю, шкуру ее спасаю, меня Людка уж скоро из дома выгонит, а она вона чего мне заявляет!!!