Незатейливая фраза возымела эффект, и дверь открылась. Элька ринулась в атаку. На пороге стоял тот самый тип, которого она видела в клинике Гемелли, – лет двадцати семи, с длинными светлыми волосами, собранными в хвост, и с узкими серыми глазами. Увидев оружие в руках комиссарши, он попятился и охнул:

– Мы попались!

Виктория оказалась в салоне автомобиля, и еще до того, как дверца захлопнулась, он сорвался с места. Девушка обернулась и увидела полицейские автомобили, подлетающие в вилле Дейла Уайта.

– Grazie infinite[6], – произнесла она и принялась рассматривать своих спасителей. Их было двое: рядом с ней, на заднем сиденье, находился мужчина лет шестидесяти, с редкими светлыми волосами, козлиной бородкой и в смешных круглых очках. За рулем сидел молодой смазливый тип: лет двадцати семи – двадцати восьми, с забранными в хвост светлыми волосами.

– Они нас не догонят? – спросил по-английски пожилой мужчина у водителя, а тот успокоил:

– Нет, они даже не поняли, куда она делась!

Виктория уловила британское произношение и спросила:

– Вы говорите по-английски?

– О, и вы тоже? – удивился козлобородый. – Мы думали, что вы одна из жертв похоти мистера Уайта, поэтому, увидев вас выбегающей из дома, решили помочь.

Виктория удивилась:

– Значит, вы оказались около его виллы не случайно?

– Мы за ним следим, – ответил молодой водитель. – Меня зовут Джек, а рядом с вами – мой отец, профессор Рональд Каррингтон.

– Очень приятно, – пробормотала Виктория и внезапно разрыдалась. Профессор, как мог, успокаивал ее, но девушка не слушала его сбивчивые фразы.

– Великий писатель за все поплатится! – заявил Джек Каррингтон. – И за то, что причинил вам, мисс!

Виктория, вытерев слезы платком, протянутым ей профессором, пояснила:

– О, вы не так все поняли. Он не пытался... изнасиловать меня. Это я намеревалась причинить ему вред. Я хотела его убить!

Джек хмыкнул, а профессор Каррингтон дребезжащим тенорком с явной надеждой в голосе поинтересовался:

– И вы сделали это?

– Нет, – сокрушенно вздохнула Виктория.

– Очень жаль, – заявил отпрыск профессора. – Оказали бы всему человечеству неоценимую услугу. Может, и правда пристрелить его, как собаку, а, отец?

– Что ты говоришь! – замахал руками профессор. – Никакого насилия, ты же знаешь мои принципы, Джек!

– Меня зовут Виктория Сикорская, – представилась девушка.

– Вы – дочь профессора Сикорского? – изумился Каррингтон-старший.

Настал черед Виктории удивиться:

– Вы знали моего отца?

– Да, я имел честь лично знать вашего отца, – кивнул профессор, – мы работали над совместным проектом. Н-да... Разрешите выразить вам соболезнования в связи с его трагической гибелью. А что привело вас в Рим?

– Она же сказала, что собиралась убить Уайта, – хмыкнул Джек. Автомобиль вынырнул из темного проулка и попал на широкую оживленную улицу.

– Это была, как я теперь понимаю, сумасбродная идея... – снова вздохнула девушка.

– Отчего же? – не согласился молодой человек за рулем. – По-моему, очень даже здравая!

– Дейл Уайт... Я считала, что он причастен к гибели моего отца, но, по всей видимости, я ошибалась, – продолжила Виктория. – Кроме того, что он украл его идеи и использовал их для создания своего бестселлера «Улыбка Джоконды», мне не в чем обвинить писателя.

Профессор икнул и снял очки, а его сын принялся так громко хохотать, что Виктория испугалась.

– Следи за дорогой, а не то мы попадем в аварию! – прикрикнул на сына дрожащим голосом Рональд Каррингтон.

– Но я не вижу в своих словах ничего смешного! – проговорила Виктория с обидой.

Джек, все еще давясь от смеха, пояснил:

– Извините, не хотел вас обидеть, просто не мог сдержать реакции на ваше заявление. Дейл украл идеи вашего отца и создал супербестселлер, а до этого, пять лет назад, позаимствовал записи моего родителя, которые обработал и выдал предыдущий свой роман, тоже очень хорошо продававшийся. Наш великий писатель специализируется на плагиате!

– Но как такое может быть... – прошептала девушка.

Профессор Каррингтон уныло ответил:

– Очень просто, дорогая моя. Я имел неосторожность показать мистеру Уайту свои наброски, он ими до чрезвычайного заинтересовался, а семь месяцев спустя я услышал о том, что он создал новый шедевр. Я судился с ним, но процесс проиграл.

– С тех пор мы не спускаем глаз с Дейла и узнали о нем много занятного, – добавил Джек. – Едем к нам домой, там вы будете в полной безопасности.

Отец и сын обитали в небольшой, скудно обставленной квартире. Они любезно предоставили Виктории одну из трех комнат. По телевидению и радио было объявлено о покушении на великого писателя, которое едва не стоило ему жизни.

– Вас разыскивают, – сказал Рональд Каррингтон. – Мистер Уайт использовал вас в собственных недостойных целях. Возвращаться в Америку вам нельзя: еще в аэропорту, при регистрации, вас арестуют.

Виктория приняла предложение остаться у Каррингтонов на какое-то время. Она несколько раз заводила разговор на тему того, чем они занимаются – не может же быть, чтобы они круглыми сутками только и делали, что следили за Дейлом Уайтом, – но ее спасители отделывались общими фразами.

Прошло два дня. Виктория пролистывала одну из книг по истории церкви, которая нашлась в квартире Каррингтонов, когда услышала радостный крик Джека:

– Отец! Он прислал письмо! С признанием!

Молодой человек ворвался в комнату, размахивая большим конвертом. Профессор вырвал у сына лист. По мере того как Каррингтон-старший вчитывался в написанное, лицо его заливал чахоточный румянец. Внезапно профессор, утробно подвывая, на одной ноге проскакал по комнате. Виктория в ужасе уставилась на него.

– Не беспокойтесь, моя дорогая, я не сошел с ума, – заявил, улыбаясь, Рональд Каррингтон. – Хотя очень к этому близок! Включи-ка телевизор, сын!

Джек моментально исполнил просьбу отца. В выпуске новостей, который начался минут через пятнадцать, в числе прочего сообщили, что в своем тосканском поместье прошедшей ночью от тяжелой болезни скончался кардинал Алессандро Морретти, бывший архиепископ Турина и хранитель плащаницы.

– А перед смертью он решил облегчить свою душу признанием! – добавил Джек. – Отец, с этим письмом мы обратимся к прессе и...

– С этим письмом мы не будем обращаться к прессе, – оборвал речь сына профессор. – Они обвинят нас в подделке и фальсификации.