Полковник Лукичев, как дирижер-виртуоз в тени Судоплатова, официально являющегося руководителем операции по дезинформации и разведывательно-диверсионным действиям во время зимнего контрнаступления под Москвой, разыгрывал одну из крупнейших спецопераций Великой Отечественной войны, которая потом вошла в учебники и пособия как пример четкой организации, многоуровневого планирования и, главное, мастерского исполнения. Синхронность действий разведывательно-диверсионных групп, уничтожающих тыловые подразделения, склады боеприпасов, и наводимой авиации, которая громила крупные железнодорожные узлы, базы снабжения и особо упорные узлы обороны, заслуживала особого внимания и без повальной радиофикации достигнута не могла быть. Для обеспечения системы связи на больших высотах в сопровождении истребителей охраны висели тяжелые бомбардировщики, переделанные в воздушные командные пункты, также выполняющие функции радиоретрансляторов. Но нанесенные удары по тылам противника силами ОСНАЗа НКВД и армейской разведки, поддерживаемой авиацией, были только началом большего глобального плана, и на фоне бардака и паники в тылу противника началось общее наступление Калининского, Западного, Брянского фронтов.

Переброшенные по воздуху группы ОСНАЗа, вооруженные гранатометами, перекрывали дороги и проводили чуть ли не глобальное минирование путей отступления подвижных соединений противника. Опираясь на маяк, расположенный в Вяземском котле, к началу наступления туда были переброшены десять свежих дивизий, целые составы боеприпасов, продуктов, горючего, была проведена ротация личного состава. По особому распоряжению с залитого кровью советских воинов пятачка были вывезены практически все раненые и мирное население. На 16 декабря 1941 года Вяземская группировка представляла внушительную силу, способную решать стратегические задачи в тылу противника. Получив сигнал, основные части совершили рывок и перекрыли Смоленское шоссе, тем самым нарушив систему снабжения наступающих под Москвой немецких войск. При этом по тылам противника были нанесены несколько рейдовых ударов, в которых основной упор делался на две конно-механизированные группы. Они совершили прорыв из лесов и перекрыли Смоленскую трассу и, дождавшись подхода линейных частей, двинулись дальше в рейд по тылам противника с целью освобождения концентрационных лагерей, где содержались тысячи пленных советских граждан.

Закончив переброску войск под Вязьму, вертолетная группа перенесла маяк севернее, в район Ржева. Группы ОСНАЗа НКВД заранее уже были переправлены в тот район для подготовки плацдарма, и переброшенные им в помощь два батальона 214-й воздушно-десантной бригады позволили закрепиться и, запустив маяк, начать переброску войск через нашу систему. Всего за сутки в район Ржева было отправлено четыре полнокровные сибирские дивизии, и уже к утру, когда началось основное наступление, импровизированный десант нанес серию весьма ощутимых ударов по тыловым коммуникациям противника и попытался с ходу взять Ржев, где располагался штаб 9-й полевой армии. На улицах города завязались тяжелые уличные бои. Учитывая, что нашим дивизиям в основном противостояли с трудом собранные тыловые подразделения и части, обеспечивающие порядок на оккупированных территориях, в течение двух суток рейдовая ударная группа сумела нанести противнику существенный урон и полностью нарушить систему снабжения 9-й полевой армии Вермахта, но город освобожден не был. Поэтому Ставка приняла решение не втягиваться окончательно в уличные бои, и часть переброшенной через портал группы вышла из города и двинулась в сторону Мологино на соединение с частями 22-й армии. В условиях мощного удара со стороны Калининского фронта появление в тылу армии мобильной и боеспособной группировки русских ввело немецкое командование в ступор и привело к частичной потере управления войсками. Тылы превратились в невообразимую кашу из разных частей, которые со временем под непрерывными бомбежками советской авиации стали откатываться в сторону Ржева, где немецкое командование попыталось организовать устойчивую оборону.

Для нас всех начались тяжелые дни. Через огромный ангар, который мы построили перед порталом, чтоб расширить транспортные возможности нашей системы, в день проходили десятки тысяч людей, множество техники, орудий, повозок, и все это нужно было за полчаса работы установки затолкать, разместить, выждать полчаса, пока пройдет релаксация системы, и потом снова настроиться на нужную точку выхода и все это выпихнуть в прошлое. При этом уже был строго отработанный порядок: в часть, которую было принято решение переправить с помощью системы, прибывали сотрудники НКВД, проводили определенную беседу с командным составом, а затем за дело принимались наши специалисты, которых мы называли «трамбовщики». Они должны были разбить воинскую часть на партии, определить и разъяснить порядок перехода, все это согнать к точке, при этом соблюдая маскировку, чтоб не дай бог не попасть под раздачу немецкой авиации, затем загнать в наше время. Потом уже другие люди выводили бойцов и технику где-то под Волоколамском или Ржевом, где по диспозиции было определено место воинской части. Все это было отработано настолько, что за двое суток наступательной операции в тыл противника было переправлено более ста тысяч человек.

Мне настоятельно рекомендовали лично не вмешиваться в боевые действия, и как руководителю серьезной организации, от которой зависят судьбы многих людей и даже стран, пришлось сидеть на базе, контролируя весь процесс, программируя сменные картриджи для маяков. Для понимания ситуации к нам на мониторы выводилась вся информация о ходе наступления из Ставки Верховного Главнокомандующего, и мы были в курсе всех событий. Наблюдая на карте, как в глубоком немецком тылу появляются и расширяются красные зоны, которыми отмечались освобожденные участки, я просто диву давался. На ум пришла аналогия, что это все похоже на распространение вируса: сначала маленькая точка, которая постепенно расширяется, потом на карте появлялись другие точки, потом постепенно расширяются и со временем красные зоны соединяются, образуя одно захваченное пространство. Так и здесь — к началу третьих суток в тылу противника образовался настоящий второй фронт, протянувшийся от Ржева, через Гжатск до Вязьмы. Таким образом, над остатками 9-й армии Вермахта и 3-й танковой группой нависла угроза окружения. Немцы поспешно стали снимать с Ленинградского направления все имеющиеся в наличии войска и формировать ударный кулак для разгрома так называемой Вяземско-Ржевской группировки русских. В условиях низких температур и нарушенной транспортной системы быстро это сделать не удавалось, а на фоне тяжелых боев на Волховском фронте много войск выделить не получалось, и в свете сложившейся обстановки окружение двух крупнейших воинских соединений Вермахта становилось вполне реальным. При благоприятном стечении обстоятельств в котел могла попасть и 4-я танковая группа, в тылу которой как раз и находилась Вяземская группировка. Начавшееся специально позже на четыре дня наступление Северо-Западного фронта резко затормозило переброску немецких войск и внесло дополнительную неразбериху и позволило нашей авиации основательно пощипать немецкие части, скопившиеся на станциях и возле разрушенных диверсантами переправ.

За четыре дня непрерывных боев немецкое командование отошло от шока и кое-как приноровилось к новой тактике советских войск. Сейчас они столкнулись с другими русскими, хитрыми, агрессивными, хорошо организованными и абсолютно уверенными в победе. Сложилась парадоксальная ситуация — днем немецким войскам, отступая, хоть как-то удавалось сдерживать удары советских войск, неся при этом большие потери, но ночью они становились беззащитными. Днем происходили яростные сражения в воздухе, причем и с той и с другой стороны в битву втягивались все новые и новые авиационные части. Как в другой истории, в Сталинграде, немцы считали, что достаточно перебросить еще полк, еще эскадрилью, чтобы переломить ситуацию, и бросали в огонь лучшие кадры Люфтваффе. Днем они сражались, а ночью прятались, сжимая от бессилия кулаки. Но и тут в битве, которая впоследствии получила название «Битва за московское небо», они несли огромные невосполнимые потери. Использование радиолокационных станций позволило полностью контролировать воздушное пространство, и любые вылеты немецкой авиации практически сразу фиксировались, отражаясь на интерактивной карте в объединенном штабе ВВС и ПВО, и всегда парировались превосходящими по численности силами ВВС РККА. Тем самым удалось полностью изменить не только тактический, но и стратегический ход сражения, доведя уровень потерь среди советских летчиков не то чтобы до равного уровня с фашистами, но паритет уже был достигнут — все-таки сказывалось превосходство немецкой авиации, как в техническом плане, так и более высокая профессиональная подготовка летчиков Люфтваффе. А ночью мы их давили как тараканов, действуя по принципу, что лучшая и самая эффективная ПВО это наши танки на ВПП противника, поэтому конно-танковые группы попутно еще охотились за немецкими аэродромами, и получалось у них это весьма и весьма с огоньком, и в прямом и в переносном смысле.