К счастью, Лоррен не показалась в школе ни в понедельник, ни во вторник, и Глории не пришлось с нею объясняться. Но в среду, когда Глория, прижимая к груди учебник, вошла в класс, Лоррен уже сидела там. Школьная форма на ней была сильно помята, лицо густо накрашено; оно осунулось и выглядело так, будто Лоррен только что вышла из длительного запоя. В общем, что-то среднее между хористкой из шоу и покойницей.

У Глории возникло сильное искушение заехать бывшей подруге в физиономию учебником. Этого она не сделала, но старательно избегала общества Лоррен.

Жизнь Глории сделалась невыносимой. Разгневанная мать гадала о последствиях происшедшего, рассчитывая на то, что в конце концов Бастиан простит невесту ради задуманного «великого предприятия». Глория могла вернуться к прежней жизни и никогда не заговаривать о пении, о попойках, о том, чтобы стоять среди негров-музыкантов, как заурядная шлюха.

— Что бы это значило? — сердито бросила ей Глория. — Мама, что такое «заурядная» шлюха? — Они обедали в столовой, поглощали мясной рулет. Клара сидела напротив Глории и не произносила ни слова.

— Не смей мне дерзить! — возмутилась мать. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

— Понимаю, — отозвалась Глория. — Ты хочешь сказать, что я должна стать незаурядной шлюхой. Непревзойденной!

— Глория! Сию же минуту марш в свою комнату!

Она поднялась к себе, оставшись в тот вечер снова без обеда. Повалилась поперек кровати, как делала каждый вечер после своего дебюта в «Зеленой мельнице» (если можно, конечно, назвать это дебютом), и стала без конца крутить пластинку — «Блюз разбитого сердца» в исполнении Бесси Смит.

Стоило подумать о том, что она больше не увидит Джерома, как в груди нарастала самая настоящая боль. Как и при мысли о том, что в его глазах она так и останется обманщицей, богатой белой притворщицей — он ведь еще в первую встречу так ее и назвал. «Папочкиной дочкой». Разве что папочки и близко здесь не было — он предпочитал портить им с мамой жизнь издалека.

Надо было чем-нибудь заняться, лишь бы чем, иначе эта боль поглотит ее целиком. Просто Глория не представляла, что ей нужно совершить, чтобы исправить сделанное. Поэтому она подошла к патефону и снова поставила «Блюз разбитого сердца».

А потом лежала, слушала песню и смотрела на потолок, выкрашенный в бежевый цвет, когда в чуть приоткрытую дверь просунулась голова Клары.

— Гло, только что звонила сама знаешь кто, спрашивала тебя.

Лоррен звонила сюда беспрестанно, но Глория не подходила к телефону. Рен даже прислала целую серию телеграмм: «Я очень сожалею», «Прости меня, пожалуйста» и «Получила ли ты мою первую телеграмму, где сказано, что я очень сожалею?» Глория выбросила их все в мусорную корзину. У нее не было ни малейшего настроения читать кучу оправданий, извинений и навязчивых просьб о прощении. Как могла Рен продать ее после стольких лет, проведенных бок о бок с нею? Она всегда была немного свихнувшейся, это надо признать, но пакостей никогда не делала.

И вот Глория сидит дома взаперти, газетчики треплют ее имя, как хотят, а Лоррен свободна как птица. Разве это справедливо?

— Надеюсь, ты ответила ей, как обычно, — сказала она Кларе, прижимая к груди отделанную рюшем розовую подушку. — Типа «Не звони сюда больше, сука».

— Я все так и сказала, кроме «суки», — подтвердила Клара и скользнула в комнату. На ней был вышитый цветами шелковый халат, которого Глория раньше не видела. Похоже, сделан в Европе. Большие красные маки на черном фоне.

— Откуда у тебя этот халат? — спросила она.

Клара застыла на мгновение, потом закуталась в халат еще плотнее.

— Это мне подарили. — Она подошла к патефону и остановила пластинку на середине. — Нужно, чтобы кто-нибудь вывел тебя из этого мрачного состояния.

— Удачи тебе, — ответила Глория и швырнула подушку на пол. — А я пока буду плыть по течению.

— Уж поверь, я сама не напрашиваюсь. Но знаю одного человека, которому это под силу.

Глория недоверчиво посмотрела на кузину. Девушки больше не были врагами, но не перешли еще ту грань, за которой могли бы считать себя подругами. Да, верно, Глория показала себя не слишком-то ласковой родственницей, однако… Да нет, если уж говорить правду, она вела себя просто ужасно. Клара еще не успела приехать, а она уже составила против кузины целый заговор. А как только Клара появилась в Чикаго, Глория ей или хамила, или вообще не замечала.

Глядя на Клару сейчас, она пожалела об этом. Может быть, еще не поздно все исправить? Ведь Клара даже Маркусу понравилась, а он, когда дело шло о девушках, становился самым строгим критиком в целом свете. Ну и что, если кузина приехала прямо с фермы? Это еще не значит, что она обязательно плохая. А как было бы здорово иметь подругой родственницу и ровесницу, особенно сейчас, когда Лоррен показала свое истинное лицо!

— Если ты скажешь, что этот человек — Себастьян, я официально изгоню тебя из моей комнаты, — попыталась пошутить Глория.

— Ну, это меня не тревожит, — сказала Клара, разглядывая жуткий беспорядок, царящий в комнате. Повсюду, где только можно, валялись кучи грязной одежды, учебники, чашки с засохшей кофейной гущей, вазочки с растаявшим мороженым, среди которого плавали окурки. — Ты могла бы не сегодня завтра впустить сюда Клодину, только бы она сразу в обморок не упала.

— Да, ты права, — согласилась Глория. Уже почти неделю она не впускала к себе горничную, но и возникший в результате бедлам ничуть не скрашивал ее положения. — Ладно, так о ком это ты говоришь?

— О Дж. Дж., — ответила Клара. — Расшифровывать не нужно?

— Не нужно, — проговорила Глория, у которой перевернулось все внутри. — И что же он?

— Вот это, я надеялась, ты сама мне расскажешь.

— Да нечего рассказывать, — отмахнулась Глория.

— Ой, солнышко, я не такая глупая, как тебе кажется. — Клара подняла с полу расческу, устроилась на кровати возле Глории и стала расчесывать ей грязные, спутанные волосы. — У тебя обручалка от мужчины с такой внешностью — Бастиана Грея, за которым охотятся все девушки и их маменьки. Тем не менее ты заперта в этой комнате, выглядишь несчастной и слушаешь без конца одну и ту же песню Бесси Смит. Можешь привести мне другой такой же классический пример явной влюбленности?

— Ты-то что в этом понимаешь? — слабо защищалась Глория. — Может, какой-то фермер стащил у тебя любимую овечку, что ли?

И Глория, еще не закончив говорить, рассмеялась. Клара присоединилась к ней.

— Ты, наверное, не поверишь, но даже в моих родных краях случается несчастная любовь.

— В Пенсильвании?

— Слушай, я давно хочу тебе рассказать. — Клара отложила расческу в сторону. — Я приехала в Чикаго вовсе не потому, что надо помогать тебе готовиться к свадьбе. Мне нужно было уехать подальше от одного человека, от моего собственного прошлого, и начать жизнь заново. Уехать от человека, которого я любила, хотя и не следовало. — Она закрыла глаза. — Я в этих делах смыслю не больше любой другой девушки. Но одно я знаю твердо: ради любви можно пойти на все. Если кого-то любишь по-настоящему, потом и жалеть ни о чем не станешь. Даже если добром это не кончится.