– Не называй меня Пончиком!

– Было очень плохо? – спросил Гуннарсон.

Наверное, он один из троицы гостей мог рассчитывать на честный ответ, и он его получил.

– По десятибалльной шкале – на сотню, – еще тише ответил Джа. – Поверь, брат, я много разного дерьма видел, но здесь творилось нечто невообразимое. Не так мерзко, как в Белграде, но тоже ничего хорошего.

– Здесь ты потерял лапы?

– Здесь, но чуть раньше, – Винчи вновь помолчал, понял, что гости охотно выслушают его историю, и продолжил: – В самом начале правления президент Байтулла Аббас очень хотел понравиться избирателям, поэтому размер социальных выплат он увеличил вчетверо, а налоги на работающих – вдвое. Долго так продолжаться не могло, система рухнула через два года, одновременно с германской. Президент, перед которым встала задача как-то прокормить привыкшее к безделью население, попытался разобраться с экономикой и понять, откуда деньги брались раньше. И с изумлением увидел, что последние двести лет Европа богатела не торговлей ресурсами, а мозгами, прибавочной стоимостью. Производствами настолько сложными, что министры Байтуллы Аббаса не сумели даже воспроизвести их названия. Рухнуло все, включая торговлю наркотиками, – ведь чтобы их покупать, нужны деньги, а в рухнувшей экономике их брать неоткуда.

– Паразиты сожрали все, что можно?

– Я обычно использую термин «раковые клетки», но твое определение тоже подойдет, – Джа помолчал. – И надо же такому случиться, что одновременно с обрушением «социалки» разразилась пандемия некроза Помпео. Началась паника, массовые смерти, в общем… В общем, префектуры взялись за оружие и начали кормиться самостоятельно. В официальных документах территория за Шарантой по-прежнему называется Республикой, но это давно не так. Президент Аббас с трудом контролирует Иль-де-Франс и Нормандию, остальные выживают, как могут.

– За счет чего?

– По-разному.

– А все-таки? – продолжил давить Фаусто.

Думал, Винчи попробует отмолчаться, но тот решил рассказать правду:

– Когда они поняли, что потеряли промышленность, сосредоточились на сельском хозяйстве и людях.

– Работорговля?

– И она тоже. Но в основном дикие налоги и непомерные штрафы.

– Налоги на что?

– На все. В первую очередь – на право жить на территории. В каждом департаменте установлены собственные налоги, ограниченные лишь фантазией главы.

– Но если грабить людей, они разбегутся.

– Попробуй объяснить это человеку с автоматом, чей горизонт планирования – вечерний поход к шлюхам, а предел мечтаний – свалить с награбленным подальше отсюда, – Джа явно хотел сплюнуть, но ему было лень открывать окно. – Они вышибают из людей последнее, а когда у тех ничего не остается – обращают в рабство.

– Официально?

– Да.

– Да?! – громко переспросила Рейган.

– Это называется временная передача исключительных прав на объект, – ответил Винчи, посмотрев на синеволосую через зеркало заднего вида.

– Что с несогласными?

– Убивают.

– Почему здесь не так?

– Потому что местные не позволили Закону рухнуть.

– Поэтому здесь все хорошо? – прищурился Гуннарсон.

– Здесь хорошо, потому что Окситания не потеряла промышленность, – коротко ответил Винчи. – Даже авиационную.

– Как получилось?

– Они сумели… – неспешно двигающийся внедорожник как раз въехал в Тулузу, и Джа решил вернуться к делам. – Мне поручили встретить вас, коллеги, и обеспечить необходимую поддержку, но не уточнили, что за расследование вы проводите.

– Значит, вы не должны об этом знать, – громко ответил Конелли, с наслаждением расплачиваясь за «Пончика».

– Понимаю, – усмехнулся Винчи. – Но хочу заметить, что, зная цель ваших действий, я стану намного полезнее. Или вы просто потратите меньше времени.

– Мы проводим международное расследование, инициированное GS в рамках антикоррупционной деятельности, – выдал Фаусто давно заготовленную «легенду». – На вершине политической пирамиды идет борьба за власть, а лучший и самый опасный компромат на соперников можно отыскать только в Европе.

– Работаете на Томази?

– Ого, – не удержался Гуннарсон.

Синеволосая подняла брови, но промолчала.

– Умный вывод, – признал Конелли. – С чего ты взял?

– Кроме «Feller BioTech», из крупнейших американских корпораций в Европе действует только «Clisanto», но я не слышал, чтобы кто-то из сенаторов проталкивал законопроект против ее продукции.

– И ты решил, что кто-то использует государственных служащих для поиска компромата на политических противников? – атаковала нахального агента Рейган. – Решил, что сенатор США отправил нас в Европу, чтобы сделать Биби Феллера сговорчивей?

– Да, я так решил, – широко улыбнулся Винчи. – Потому что давно живу на свете, Куколка, и многое повидал.

– Не называй меня так!

– Какие вы с Пончиком обидчивые.

– И меня так не называй!

Однако Винчи сделал вид, что не услышал воплей коллег:

– Вы, ребята, можете и дальше играть в таинственность, надувать щеки и спесиво казаться секретными, но я тут вторая по значимости шишка после руководителя филиала, и я буду абсолютно точно знать, под кого вы копаете. И обратите внимание: разговор я веду в машине, здесь можно говорить откровенно, потому что она не прослушивается…

Конелли бросил взгляд на Рейган, та кивнула, подтверждая слова Джехути: в голову синеволосой был встроен мощный сканер, способный засечь «прослушку».

– Поэтому я повторю вопрос: что вы ищете? И спрашиваю не из любопытства, а чтобы быть полезным.

– Не что, а кого, – неохотно ответил Фаусто. – А2 Феллера.

– Он жив?! – присвистнул Винчи.

– Да.

– Точно?

– Достоверно известно, что история с его смертью – ложь, – рассказал Конелли. – Нам приказали выяснить, жив ли он сейчас.

– Зачем был нужен фокус со смертью?

– А2 решил отойти от дел.

– Почему?

– Мы не знаем.

– Но он точно не погиб в той катастрофе? В смысле, о которой всем рассказали.

– Абсолютно.

– Черт, а я-то решил, что только моя жизнь похожа на приключенческий роман, – рассмеялся Винчи. – А миллионеры, получается, зажигают еще круче… Ложная смерть… Кстати, почему вы решили искать А2 здесь?

– Проследили деньги.

– Логично. С чего хотите начать?

– Собираюсь навестить главу местного отделения «Feller BioTech».