- Угомонись, а? Завтра выйдет твоя Вершинина. Сегодня у нее воспитательные работы.

Вздыхает устало. Я подкуриваю, выпуская в небо дым.

-  Она в порядке? Вы в порядке?

- В полном, систер. Антоху целуй, прости, мне некогда.

Сбрасываю вызов, и в этот момент ко мне выходит Дема.

- Вчера вечером Марат звонил. Ты в курсе, что наш безопасник на химию подсел?

Тут же злостью накрыло. Выбросил окурок и направился к тачке. У меня уже был разговор с Маратом по поводу этого дерьма. Как безопасник он отменный, вся система видеонаблюдения и охраны клуба на нем. Но наркота его до добра не доведет.

- Что делать будем с обсосом? На*б*шим или что повеселей? – из раздумий вырвал голос Демида.

Мы уселись в тачку, я завел мотор.

- Повеселей  - это, типа, вывезем в лес и заставим копать яму? – улыбнулся, покосившись в его сторону.

- Я не прочь повеселиться, а там решай,  - Дема пожал плечами.

- Разберемся на месте. Нужно будет у него одну вещицу забрать. Ствол.

Огинский удивленно уставился на меня. А потом довольно присвистнул.  - Пахнет жареным.

Мы подъехали к дому через полчаса. Еще когда в клубе этот у*бок доставал Ию, пробил его адрес. Двухэтажный коттедж на краю города. Бросив тачку за два дома, вышли из машины. Достал травмат из –за пояса, передернул затвор. Дема покосился в мою сторону.

- Ты хоть горячку не пари, брат. Жмурик то нам тоже не нужен.

А меня разрывало от гнева. Как увидел берлогу этого ублюдка, да вспомнил слова Ии. Забрать ее решил? Позарился на мое? Сука, сейчас пожалеет даже о том, что когда-то встретил ее.

- Главное, чтобы он понял, что Вершининой для него не существует. А там разберемся.

Ворота оказались открытыми. Удивленно переглянулись с Демой. Огинский зашел первым. Во дворе стояли две тачки. Я задержался около одной из них, заметив лежащий на водительском сидении ствол.

В доме было тихо. Дверь оказалась тоже открытой. Странно это как-то. Не похоже на то, что такой как Давид не беспокоился бы о безопасности. У него по всему двору камеры напичканы. Огинский прошел по коридору направо,

- Твою ж!  – услышал его рык. Поспешил к нему.

Дема застыл в проеме двери. Я прошел в комнату, выставляя перед собой ствол. Огинский опустил его вниз, посмотрев на меня потерянным взглядом.

Давид лежал на полу. Возле рабочего стола. По всей видимости, это был его кабинет.  Во лбу ублюдка красовалась дырень от огнестрела, стеклянные глаза  были устремлены в потолок.

- Нас кто-то опередил, - произнес задумчиво Дема.

Он обернулся, намереваясь покинуть дом.

- Идем.

Я тормознул его.

- Никуда мы не идем. Ствол надо найти. Мы за ним сюда пришли.

Его нигде не было. Мы весь дом прошерстили, но так ничего не нашли. И это дико бесило. Выходит, пушку забрал тот, кто грохнул Давида. И я не знаю, на чьей он стороне.

- Брат, тут оставаться нельзя. Нужно валить.

Дема выглядел напряженно. Он был прав. Ментов вызывать мы не будем, не хватало еще, чтобы нас засекли здесь.  Я поднял глаза наверх, осмотрел углы потолка.

- Нужно найти мониторную комнату. Камеры. Придется удалить запись, если они пишут.

Огинский кивнул. Пока он отсутствовал, я заглянул еще в пару мест. Но все без толку. Либо ублюдок спрятал ствол за пределами дома, либо у него настолько хороший тайник, что мне никогда до него не добраться.

Труп лежал на том же месте. Подошел к нему и внимательно осмотрел.  Мне не было его жаль. Бесило одно – что не успел разобраться с ним сам. Ублюдокзаслужил каждый грамм свинца, что сейчас покоился в его мертвой башке.

Вышел на улицу, закурил. Не нравилось мне все это. Чувствовал, что подставляют Глеба. А если Ослик обеими руками за брата, то, выходит, подставляют и ее.  И муткинепонятные с банковской ячейкой настораживали. Еще и Оскар этот... Ни на шаг больше не приблизится к ней. Не позволю ни одной мрази больше руки тянуть к девчонке.

Я обязательно разберусь со всем. Но сейчас нужно было уходить. Из дома вышел Демид. Он выглядел озадаченно.

- Записей нет. Камеры вырублены. Последняя дата сохраненного видео – неделя назад.

А вот теперь мне еще больше не нравилось все происходящее.

- Не оставил там отпечатков?

Дема нахмурился.

- Обижаешь, Варламов. Мы едем, или ты тут решил остаться?

Он вышел со двора, роясь в телефоне. Немного погодя, я последовал за ним. Сели в тачку и половину пути ехали в полной тишине. Каждый в своих мыслях.

- Ты сейчас куда? – Дема повернулся ко мне на одном из светофоров.

А я понимал, что у меня один путь. Не смогу ведь ни тренироваться, ни работать.  С бешеной силой к ней тянет.

- У меня выходной сегодня. Завтра в восемь жду в клубе.

Огинский кивнул.

- Тормозни у магазина. Прогуляться немного хочу.

Когда я съехал на обочину, Огинский отрыл дверцу.

- Дема, те бабки. Я не могу не переживать.

Посмотрел ему в глаза. Понимаю, что не скажет всей правды, но и молчать не мог.

Он вышел из тачки, облокотившись руками о крышу машины, посмотрел на меня с улыбкой.

- Тебя интересует, как я заработал их?

Я кивнул.

- Перегоняю тачки. Из точки «а» в точку «б». Ничего незаконного, никакого махача. Ты доволен?

-  Ты считаешь меня настолько тупым, Дем? Я же понимаю, что это за тачки.

- Прости, брат. Но больше ничего не могу сказать. До завтра, - он поднял руку вверх и, развернувшись,  направился ко входу в магазин.

Отлично, мать твою.  Пусть не думает, что я спущу это на тормоза. Разберусь с п*здец*м в моей жизни и вернусь к его тачкам.

* * *

Я был на взводе. Странное ощущение, давно не испытывал. Я не понимал его, но оно изрядно трепало нервы.

Затормозил у дома и несколько минут тупо просидел в машине, пялясь в одну точку. Как обезопасить ее? Знаю ведь, что не получится закрыть ее дома и не выпускать. Такая с окна спрыгнет, если запрешь. И не важно, что пятый этаж.

А потом вдруг отпустило. Просто в один момент. Бл*ть, пусть ее дебилы братья разбираются в собственном дерьме сами. Я вытяну ее из этого болота. Она со мной  и ей больше нечего бояться.

Когда я зашел в квартиру, она выскочила в коридор. Замерла в проеме двери в нерешительности. Видел, как скользит по мне лихорадочным взглядом, проверяя на травмы после драки. Смешная она. Пытается показать, насколько ей плевать, а саму глаза выдают с потрохами. Не волнуются так за тех, на кого все равно.