была раскошелиться на прижизненный памятник тому, кто на бульдожьем форуме посоветовал устроить щенячье гнездо в детском манеже. Марк голосил, но, по крайней мере, не имел возможности проситься в постель, сидя у этой самой постели. Мы с Аглаей по очереди ходили к нему погладить и поутешать, и только ближе к утру я наконец провалилась в сон, радуясь, что воскресенье и не надо на работу.

А проснулась – как будто подкинуло, хотя за окном еще темнела ночь. Протянула руку к тумбочке, нащупала телефон. Половина восьмого. Димка должен был уже прилететь. Я специально отключила ночной режим, чтобы не пропустить звонок. Решил, что еще слишком рано, не захотел будить? Но и воцап спал сладким сном. Загрузив туда его номер, я выяснила, что заходил он в последний раз еще вчера днем.

К горлу подступила дурнота.

Ну ладно, хватит выдумывать. Может, просто стамбульский рейс задержался.

Однако онлайн-табло Цюриха доложило, что самолет приземлился двадцать минут назад.

Больше я уже не спала. Встала, покормила щенка, похвалила за сделанные на пеленку делишки, приготовила завтрак. Телефон упорно молчал. В девять, не выдержав, написала:

«Дим, все в порядке?»

Серые галочки… серые галочки… серые…

Ну так что? Все-таки открытый финал?

Прекрати! Наверняка что-то случилось.

Снова украли телефон, ехидно квакнуло из темной глубины.

Пре-кра-ти!!!

Я что-то делала, разговаривала с Глашкой, тискала Марка, а сама все прислушивалась, прислушивалась. Когда телефон зазвонил, держала его в руке и аж подпрыгнула, словно дернуло током.

- Юлечка, прости, - голос звучал так, что у меня внутри все замерзло. – Полину забрали на операцию. Только вышел из самолета, она позвонила, что едут в клинику. И я сразу туда дернул, успел ее проводить.

- Господи… - прошептала я. – На пересадку? Димка… держись. Я буду… кулаки держать. Это долго? Напишешь мне, когда что-то станет известно?

- Не знаю. Может, пять часов, может, десять. Как пойдет. Конечно, напишу. Ну все, пока. Целую.

От последнего слова я сладко вздрогнула, но тут же себя одернула: не об этом сейчас! Бедный ребенок! Лишь бы только все обошлось.

После обеда мы вынесли Марка во двор. Ему еще не сделали все прививки, поэтому на землю спускать было нельзя. Глашка держала его под курткой. Мы дважды обошли двор, она о чем-то безостановочно трещала, я кивала и поддакивала.

- Мамуль, что с тобой такое? – нахмурилась Глашка, когда я в очередной раз ответила невпопад. – Ты с утра какая-то странная.

- Дочке одного моего знакомого сегодня делают пересадку сердца, - я решила ничего не придумывать. – Прямо сейчас. И я очень переживаю.

- Сердца?! – она крепче прижала к себе щенка. – Как страшно! А как ее зовут?

- Полина.

- Она маленькая?

- Шестнадцать лет.

- Почти большая. Мам, а давай мы ей очень-очень сильно пожелаем, чтобы все получилось. Чтобы она поправилась. Если очень сильно чего-то захотеть, все получится. Папа так говорит.

Некоторые вещи уж лучше бы не получались, усмехнулась я про себя невесело. Хотя… если бы не захотел Лешка сильно-сильно, чтобы я стала его женой, и не было бы сейчас вот этого чуда. Может, и правда?

- Конечно, Глань. Все правильно папа говорит. Очень сильно пожелаем. Знаешь что? Ты иди сейчас с Марком домой, ему нельзя так долго на холоде. А я пройдусь еще.

Мы свернули к арке, под которой пряталась наша парадная. Глашка пошла домой, а я – по Коннице к Суворовскому и на Кирочную. Там в пяти минутах ходьбы притаилась крохотная голубая церковь. Я верила в бога, но религиозной никогда не была, хотя белгородская бабушка и пыталась водить меня на службы. В эту маленькую церквушку приходила редко, только если было очень надо, и всегда днем. Вот и сейчас там было тихо и пустынно, лишь бабушка в синем халате чистила подсвечник.

Купив свечку, я подошла к иконе Богородицы с младенцем, зажгла, поставила. Никаких «правильных» молитв не знала, поэтому просто твердила про себя:

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть все будет хорошо!»

Как странно, ребенок, который когда-то встал между нами, девочка, которую я даже никогда не видела, вдруг стала для меня настолько важной. Теперь она была уже не между, а рядом с нами, тем фокусом, на котором сходились наши с Димкой мысли. И мне нужно было, чтобы она жила. Не для чего-то. Просто – чтобы жила. Потому что он ее любит.

Я шла домой, когда телефон зажужжал в кармане.

Пожалуйста, пожалуйста, повторяла я, вытаскивая его дрожащими пальцами.

- Юль, все в порядке, - теперь Димкин голос был хоть и смертельно усталым, но счастливым. – Врач сказал, что отлично прошло. Спасибо тебе! Наверно, ты мне приносишь удачу.

- Хорошо, - я почувствовала, как дрожат колени, и голос тоже дрожит. – Очень хорошо…

Глава 30

Дима

февраль 2022 года, Цюрих

- Мы вне политики, мсье Морозов, однако…

- Понял, - кивнул я. – Нам лучше уехать.

- Вы неправильно поняли, - главврач реабилитационного центра посмотрел на меня удивленно. – Я хотел сказать, только вам решать, останетесь вы до окончания полного курса реабилитации или нет. Ситуация в мире напряженная, никто не знает, что будет завтра. И все же я бы рекомендовал задержаться хотя бы до середины марта. Мы очень довольны тем, как все идет у Полин, но ей нужно будет сдать контрольные анализы и тесты. И окрепнуть, чтобы легче перенести перелет. Да и ковид опять пошел в рост.

- Благодарю вас, мсье Жонар, тогда мы останемся.

- И вот что. Если от кого-то услышите… или Полин услышит высказывания… вы понимаете, какие… сразу же сообщайте мне. У нас четверо пациентов из России. Я объявил персоналу, что все, без исключения, политические воззрения должны быть оставлены за воротами. Могу я задать вам личный вопрос? Мать Полин – она ни разу не появлялась…

- Она отбывает наказание в тюрьме, - перебил я, дав понять, что не намерен развивать эту тему.

- Прошу прощения, - он снял очки и принялся старательно протирать стекла.

- Ну что? – с нетерпением спросила Полина, когда я вошел в ее комнату.

- Ничего, - я пожал плечами. – Остаемся еще на три недели, до конца курса. Если вдруг услышишь какие-нибудь гадости насчет того, что ты русская, сразу иди к Жонару. Но вообще не должно быть.

- Хорошо, пап. Страшно все…

- Да, - кивнул