На Востоке же он наметил себе три задачи: изъять из чужих рук египетские сокровища, избавить Понт Эвксинский[591] от набегов царя даков Буребисты, который в 48 году направил своих эмиссаров к Помпею, отступавшему в Фессалию (но оказалось слишком поздно), а затем снова стал разорять и грабить побережье Черного моря и Фракию. Победив Буребисту, можно было захватить дакские горы, недра которых таили в себе немало золота. И наконец, речь шла о том, чтобы отомстить парфянам за Красса и за катастрофу 53 года.

Первой цели достичь было легче всего. В Александрии Цезарь располагал тремя легионами. Он послал туда еще четвертый, чтобы еще более усилить оккупационные войска. Он пригласил в Рим Клеопатру и ее юного брата и мужа — египетского царя. В течение двух лет он управлял страной через посредника — всадника Руфия, которого он поставил во главе тех самых четырех легионов. Действительно ли, как утверждали ходившие по Риму слухи, он собирался просить разрешения на многоженство для того, чтобы иметь возможность жениться на своей любовнице — египетской царице, не разводясь при этом с римской супругой Кальпурнией? В принципе, это возможно, однако едва ли стоит доверять клевете, распространявшейся его врагами: в любом случае Египет и так был в его руках.

Что касается двух других задач, то их можно было выполнить только военными средствами. Цезарь мобилизовал 16 легионов, десять тысяч всадников[592] и создал оперативную базу в Аполлонии в Эпире[593]. Он предполагал, что потребуется трехлетняя война, и Светоний[594] сообщает о его оперативных планах: во-первых, покончить с даками, затем двинуться в Малую Армению с тем, чтобы после этого разбить парфян.

Однако прежде, чем уехать на Восток, он, видимо, собирался окончательно укрепить свою власть и заручиться всеми человеческими и божественными козырями, чтобы выиграть наверняка. Правда, небо могло оказаться для него более надежной вотчиной, чем земля.

Какое еще завоевание мог планировать Цезарь, завоевав почести и женщин, чужие страны и Италию? Перед ним открывалось огромное поле душ, подчиненных разнообразным религиозным верованиям в рамках широчайшего многобожия. Эту систему диктатор собирался свести к своей персоне и сделать единой. Он не просто получил наследство, будучи членом рода Юлиев и римлянином, он собирался произвести религиозный переворот с тем, чтобы занять исключительное положение в государстве: ему нужно было еще при жизни завоевать небо.

Исключительное положение Цезаря укреплялось и в плане религии, хотя в его поведении, в атрибутах его власти ничто не могло поразить общественное мнение, издавна привычное к тому, что наиболее выдающиеся граждане занимали религиозные должности, превращавшие этих людей в необходимых посредников между гражданской общиной и богами: эти должности были составной частью их престижа и служили продолжением их политической власти. Однако Цезарь не мог довольствоваться жреческими должностями, которые, кстати, давали ему власть в области римской религии. Его военные победы обеспечили ему совершенно иное религиозное оправдание его положения, и он мог создавать новые культы ради укрепления своего божественного образа.

Напомним этапы его религиозной карьеры[595]. После долгого пребывания рода Юлиев в тени римской политики в III и II веках под их контролем находились семейные культы в Бовиллах и, возможно, в Альбе. Эти культы были связаны с потомками Энея (Энеадами) Вейовисом и Венерой, и подобный культ родоначальников не имел в себе ничего исключительного. В 87 году или в январе следующего года Цезарь был назначен жрецом Юпитера (flamen dialis) в возрасте тринадцати лет, поскольку был племянником Мария и патрицием. Однако Сулла не дал ему вступить в эту должность, если только не сам Цезарь из хитрого расчета сделал все для того, чтобы уклониться от нее. В 73 году он стал понтификом в результате кооптации, заняв в этой коллегии место двоюродного брата своей матери Г. Аврелия Котты. В 63 году он был избран великим понтификом голосами 17 триб из 35. Это избрание дало ему значительную религиозную власть. Он стал жить в domus publica, а исполнять жреческие обязанности в Regia. После скандала на празднике Доброй богини (Bona Dea) он развелся с супругой, ибо жена великого понтифика должна быть выше любых подозрений. После Фарсала в 47 году он получил сан авгура и тем самым положил начало политике совмещения жреческих должностей, которую впоследствии продолжали Август и его преемники. Он провел кооптацию своего племянника Гая Октавия в число понтификов и предусмотрел в своем завещании, что тот должен был наследовать ему в должности великого понтифика. Сразу же после Мартовских ид Антоний добился избрания великим понтификом Лепида, и Август смог получить свое наследство только в 12 году.

Итак, на каждом этапе своей карьеры Цезарь по кусочкам завоевывал также и небо, а почести, которые ему оказывались, все более превращали его в земного бога.

При известии о победе при Тапсе в честь Цезаря на Капитолии были установлены изваяние и колесница, что являлось исключительной почестью.

В 48 году после Фарсала Цезарь уже удостоился ряда изваяний, но то, что было сооружено на Капитолии, отличалось от предыдущих. Статуя Цезаря была помещена над сферой, и в надписи на ней, если верить Диону Кассию[596], его величали полубогом (ημιθεος). Сфера утверждала его владычество над обитаемым миром. Цезарь принял эту символику по возвращении в Рим в 49 году. Его сторонники, например Г. Вибий Панса[597], приняли ее, помещая на чеканившихся ими монетах соответствующие изображения. Можно также упомянуть барельеф с Кассиевой дороги (via Cassia)[598], где изображено, как Ойкумена склоняется перед Цезарем в знак своего подчинения ему. Сам он при этом назван dominus terrarum — владыка обитаемых земель. Трудно поверить, чтобы на упомянутой статуе Цезарь был обозначен словом ημιθεος, то есть в греческой надписи, каковую невозможно представить себе на Капитолии. В любом случае Цезарь будто бы велел убрать ее, и точно не известно, какой латинской формулой ее заменили.

Дион[599] сообщает о том, что другим подношением была колесница: вот еще одно исключительное отличие, ибо использование колесниц было прерогативой богов, царей, воинов и атлетов. Посвященная Цезарю колесница была помещена напротив статуи Юпитера, несомненно, изображавшей сидящего Юпитера, у ног которого лежал земной шар. Эта единственная в своем роде композиция представляла Цезаря в момент завершения триумфа: он сходит с колесницы на площадь Капитолия (area Capitolina) как новый Юпитер, владыка мира, и его принимает Юпитер, владыка богов, людей и вселенной.