«Я сама скоро усну», – подумала она, давя изо всех сил пальцем на очередной звонок. Как раз этажом ниже квартиры Шляпкиных.

Дверь открыла молодая женщина. Глафира представилась помощницей адвоката, ведущего дело о самоубийстве Казанцевой и Шляпкиной. Она довольно часто произносила это словосочетание, отлично понимая, что, в сущности, было бы куда естественнее, если бы расследование проводил все же следователь, а не адвокат. Но до сих пор все проходило без замечаний и комментариев. Вот и на этот раз слово «адвокат» (если разобраться, то в деле о самоубийствах вообще как будто бы нет места адвокату) не произвело на соседку никакого впечатления.

– Да-да, я слышала об этих трагедиях… Проходите, пожалуйста.

И женщина, кутаясь в длинный купальный халат, сделала приглашающий жест.

– Хотите кофе?

– Можно.

– Меня зовут Татьяна. Знаете, не могу сказать, что я подруга Валентины, но мы общались… Да. И вот теперь, когда она осталась совсем одна, я даже не представляю, как буду с ней разговаривать, о чем…

Глафира поняла, что речь идет о несчастной матери погибшей Тамары Шляпкиной.

– Думаю, будет естественно, если вы с ней поговорите о Тамаре, – с уверенностью сказала Глафира. Ее работа в качестве помощника Лизы Травиной не прошла даром – довольно часто сталкиваясь со смертью, она не могла не почерпнуть из общения с людьми, обращавшимися к Лизе, какие-то знания в области психологии.

– Вы полагаете? Разве я не причиню ей боль?

– Ей причинили столько боли, что она, конечно, не скоро оправится. Но потом, когда пройдет какое-то время и она до конца осознает всю глубину потери, ей просто необходимо будет с кем-нибудь говорить о дочери. Татьяна, скажите, что вы можете рассказать о семье Казанцевых?

– Ах, да… Конечно. Семья на редкость благополучная. Почему на редкость? Просто как-то все идеально. И главное, как это ни странно вам покажется, – это отношения самих супругов Казанцевых. Ведь муж Ирины – крупный чиновник, известный в городе и уважаемый человек, и при его занятости он мог бы… как это выразиться… забросить семью. Но вы спросите любого, кто знает Ирину или Павла, – они прекрасная пара, любят друг друга. Нет, они не демонстрируют, не выставляют свои отношения напоказ, но все равно это чувствуется во всем. В разговоре друг с другом, во взглядах, особой манере близких людей понимать друг друга с полуслова. К тому же оба спокойные, уравновешенные и на вид очень счастливые, понимаете? Вот и дочь получилась красавица, умница. Да если бы даже она и недобрала каких-то там баллов или не знаю чего там до золотой медали, то все равно могла бы без всякого блата поступить в любой вуз страны, уж поверьте мне. Толковая была девочка, все схватывала на лету. Мало того что природа наделила ее умом, так она была еще и организованна, усидчива. Все это мне рассказывала в свое время Валя Шляпкина. Дело в том, что Тамара ее не такая, как Мила. Более живая, что ли… Господи, как ужасно все это звучит сейчас, когда она мертва. Словом, Валя всегда ставила Милу в пример своей дочери. Конечно, это никому не понравится, но, по-моему, Тамара к этому относилась спокойно. Ну, способнее, и что? Тамара считала себя более женственной, что ли, более мягкой и доброй. Но все это тоже, как вы понимаете, со слов ее матери. Я же от себя могу добавить, что красота Милы была на самом деле какая-то холодноватая, чувствовалось, что она даже, если и влюбится, не станет стелиться перед мужчиной. Что у нее на первом плане мозги, а потом уже чувства.

– Постойте… Давайте поподробнее о чувствах. Вы видели когда-нибудь Милу с каким-нибудь молодым человеком?

– Нет, с молодым не видела. А вот с каким-то сорокалетним хлыщом – да. Не уверена, конечно, что это не приятель отца или просто его знакомый. Но они разговаривали о чем-то на лестничной площадке, а когда я спустилась (у нас тогда лифт не работал), сразу прекратили говорить, хлыщ отвернулся к стене, а Мила со мной не поздоровалась. Понимаете, это может оказаться несущественным, но если бы речь шла не о Миле… Мила не могла со мной не поздороваться, понимаете? Мне показалось тогда, что она просто растерялась, не ожидала, что ее увидят вместе с этим человеком… И сейчас, когда ее нет и мы не знаем истинную причину ее самоубийства, в голову лезут разные мысли… А вдруг этот мужчина был ее любовником и бросил ее?! Тогда она решила уйти из жизни.

– Возможно, – прервала Глафира. – Но тогда зачем же ей было писать эту записку?

– А она точно написана ее рукой?

– Да. Мы тоже ломали голову, может, это писала не она, а этот самый любовник.

– Значит, и у следствия была такая версия?

– Да версий всегда много. Причем чем абсурднее поначалу кажется, тем правдивее и реалистичнее оказывается на деле… Вот и сейчас. Все только и говорят о том, что у Милы не было личной жизни, что она ни с кем не встречалась. А мне вот сразу показалось, что это неестественно в ее возрасте. Ведь это же возраст любви, не так ли? Тем более если у нее не было проблем в школе и она так легко училась, то у нее могло бы оставаться время на личную жизнь. Елизавета Сергеевна, адвокат, который защищает ту самую учительницу физики, Елену Александровну Семенову, опрашивала весь класс, пытаясь разобраться, что же эти повзрослевшие дети думают о Миле, и все, словно сговорившись, твердили одно и то же – ее, кроме учебы, вообще ничего не интересовало. А сейчас вот вы вдруг вспомнили, что видели ее со взрослым мужчиной на лестничной клетке. В котором часу это было?

– После обеда, примерно в час. Я еще подумала, что Мила обычно возвращается из школы значительно позже. Но потом, вечером, когда я заглянула к Вале – а мы с ней иногда ходим друг к другу на чашку чая или кофе – и спросила, когда вернулась из школы Тамара, Валентина ответила, что у них какая-то там учительница заболела, Тамара пришла пораньше и приготовила обед… И тогда я как-то успокоилась.

– Но что вас насторожило? Что Мила вернулась домой рано, с тем чтобы встретиться с мужчиной? И время такое выбрала, когда родителей точно не будет дома?

– Мы вот сейчас говорим о ней, как о девушке с рассудком. А вдруг, подумала я тогда, вся эта холодность и серьезность – маска, за которой скрывается страстная, эмоциональная натура, влюбленная, которая тщательно скрывает от посторонних свою личную жизнь? А если так, значит, есть что скрывать. Вот если бы она встречалась с ровесником, никто бы не удивился. Даже не обратил бы внимания, потому что это – нормально, естественно. А так… Взрослый мужчина. Здесь есть чего бояться. Тем более если папаша важный человек. Подумалось просто, что Мила могла настолько потерять голову, что сбежала с уроков…

– Да, я все понимаю. Но больше вы этого мужчину не видели?

– Здесь, в подъезде, или рядом с домом – нет. Но мне кажется, я видела его в городе. Он прогуливался в полном одиночестве… Хорош собой, ухожен, а глаза так и стреляют… Знаете, такой охотник.

– Вы могли бы помочь составить его фоторобот?

– Думаю, что да. К тому же он похож на одного актера. Фамилию не помню, но в каком сериале снимался – знаю…