— Ты не сможешь долго просуществовать в своем нынешнем состоянии. И ты это знаешь.

Послышался глубокий вздох, подобный завыванию ветра.

«Да, ты прав».

Тучи завертелись быстрее, смерч снова начал расти.

«Я чувствую, что превращаюсь в нечто другое. Я — уже не я».

— Это ничем тебе не повредит.

Мир взорвался, и наступила тьма.

Никаких указателей не было и в помине. Подойдя к началу пандуса и увидев, что идти по нему далеко да и опасно, он решил, что где-то тут должна быть лестница или, это было бы совсем чудесно, лифт.

Поиски ни к чему не привели. Однако он обнаружил ничем не примечательный коридор, упиравшийся в другой. Справа была непроглядная темень, так что он свернул налево и снова очутился среди каменных стен подземного гаража. Вздохнув, он двинулся назад, миновал перекресток с первым коридором и пошел дальше в темноту. Пройдя на ощупь шагов тридцать, он уперся в стену. Коридор сворачивал направо — лампы по-прежнему отсутствовали — и продолжался, казалось, бесконечно.

Еще один поворот — и впереди появился свет.

Он увидел потемневшую каменную кладку и факел и удивился — куда, черт побери, его занесло? Но эта мысль лишь мелькнула и исчезла, а его внезапно охватило отчаяние — он почувствовал, что не вынесет очередного бессмысленного интервью для поступления на работу, к которой на самом деле совсем не стремился. Зачем ему все это? Он не годился для службы, по крайней мере для «белых воротничков». Ну так почему бы не поискать что-нибудь другое? Это внезапное желание просто «устроиться хоть на какую-нибудь работу» было всего лишь ответом на давление со стороны родителей. Или нет? Чисто рефлекторное стремление к безопасности…

Что ж, к черту «Ю-Эс-Экс» и к черту поиски «хорошей работы». Он станет владельцем бара, или откроет книжный магазин, или отправится в Европу… что угодно. К черту все.

Он взглянул на странный разрыв в конце коридора и шагнул вперед…

Был обычный калифорнийский день — яркое солнце, голубое небо, дымка, смог, и Линда почувствовала, что все это ей смертельно надоело.

Она смертельно устала. Ей казалось, что следующего дня она не переживет.

Линда пыталась звонить сестре, но Шарон была на конференции медсестер в Денвере, беспокоить ее не хотелось. Она всегда могла поговорить с Шарон, но о чем им было говорить сейчас?

И все же она не допускала мысли о самоубийстве. Мать не перенесла бы этого, а сама Линда не могла даже представить, как лежит в гробу, а вокруг шепотом переговариваются старые друзья семьи. И слухи… «Слышали про ту девушку, Барклай? Нет, младшую. Знаете, как она умерла?»

Бр-р-р…

Может быть, она просто боялась смерти. Она вообще всего боялась. Боялась жить. Пожалуй, желание умереть все же брало верх — к тому же разве не для этого существуют таблетки? Может быть, ей снова стоит начать их принимать? А потом придет смерть, и ей не нужно будет действовать, что-то решать…

Она сама себя ненавидела.

Встав с кровати, она подошла к стенному шкафу. Ей очень хотелось сбросить с себя грязную футболку, швырнуть ее в кучу валяющегося там нестираного белья. Поднять наконец задницу и спуститься в прачечную…

Шкаф почему-то стал намного больше. «Интересно, — подумала Линда, — куда девалась его задняя стенка? И что за ней? Нечто вроде внутренности церкви, или замка, или чего-то подобного…»

Квип расхаживал по тюремной камере, размышляя над жизнью вора. Своей жизнью. Хорошей ли? Нет. Единственной, какая у него могла быть? Скорее всего, тоже нет. Он подумал, как это часто бывало, — а можно ли было ему стать кем-нибудь другим? Если бы он только не был прирожденным вором! Но до какого положения в жизни мог надеяться подняться беспризорник, сирота, нежеланный ребенок? Чтобы выжить, приходилось красть. Иного пути не было. Может, в лучшем из миров… но где они, эти другие миры?

Квип повернулся и увидел перед собой открытую дверь.

Когда под ним обрушился ледяной мост, Снеголап подумал, что сейчас умрет, но потом у него появилось время оценить ситуацию, и он понял, что умрет не сейчас, а сначала слегка помучается. Ему никогда не удастся выбраться из этой расщелины, вокруг никого, и все кончено. Он останется здесь, пока не замерзнет или не сдохнет от голода. Второй вариант наиболее вероятен.

Он уже чувствовал голод. Ему была отвратительна сама мысль о голодной смерти. Воистину отвратительна. Он скорее предпочел бы замерзнуть, но знал, что в это время года у него нет на это никаких шансов. Ему было просто холодно. Снеголап зарычал и ударил громадным кулаком по ледяной стене за спиной.

Верно. Другого выхода нет. Вскрыть себе артерию — и все. Он напряг мускулы левой лапы. Из пальцев выдвинулись молочно-белые когти.

Но тут он повернул голову влево, заметив, что карниз, на который он упал, тянется в глубь темной расщелины. Может быть… Нет, карниз наверняка там обрывается. Он снова выпустил когти. Проклятье. Какая глупая смерть…

После всего случившегося Кармин нигде не мог найти Мелидию. Он обыскал весь восстановленный замок, но безрезультатно. Поэтому чрезвычайно удивился, когда вдруг услышал ее голос:

«Кармин…»

Он остановился как вкопанный.

— Мелидия?

«Я здесь. Я часть того, что тебя окружает».

— Как? — спросил он.

«Мои силы иссякли, все мои заклинания закончились. Я умирала… А потом…»

— Понятно. Значит, в некотором смысле мы всегда будем вместе.

«Да, любовь моя. Да».

В библиотеке он обнаружил Осмирика, с головой погруженного в работу.

По дороге к семейным апартаментам он встретил большого белого зверя, девушку и молодого человека.

— Добро пожаловать. Вижу, вы снова встретились. Впрочем, я так и думал.

Молодой человек тупо посмотрел на своих спутников, потом сказал:

— Прошу прощения, но мы только что наткнулись друг на друга в здешнем подвале. А кто вы такой? И где, черт побери, мы находимся, можно спросить?

Король и лорд-хранитель улыбнулся.

— Меня зовут Кармин. Я здесь живу. — Он обвел рукой вокруг. — Это действительно нечто, правда?

— Да, но что это? И где это?

— Где? Где хотите. Другой мир, другое время, просто ниже этажом или в соседней комнате. Что это? Это замок Опасный. И он действительно может быть опасен. Но он больше, чем сама жизнь, и содержит в себе нескончаемые чудеса. Вы можете удовлетворить здесь свои самые сокровенные желания. До недавнего времени отсюда не было выхода. Но мы кое-что переделали, кое-что поправили тут и там, и теперь вы, вероятно, сможете найти путь назад, если захотите. Но мне почему-то кажется, что вы останетесь тут.