Он сидел на ступеньках амбара, устало прислонившись к стене. Однако, увидев, что Рейна смотрит в его сторону, поспешно отвернулся. Наконец Рейна поняла, что с ним что-то было не в порядке, и, вместо того чтобы подозвать мальчика к себе, сама пересекла двор. Она совсем не спешила подняться в башню и уведомить гостей о своем возвращении, а поэтому шла медленно, несмотря на то что уже начался дождь. Когда Рейна почти вплотную приблизилась к Оулмеру, то заметила, что он не один — на коленях его клубочком свернулась Леди Элла.

— Ты избегаешь меня, Оулмер? — спросила она.

— Вы были заняты, миледи, — ответил он, не поднимая на нее своих глаз.

— Да, это так, — со вздохом произнесла Рейна, присаживаясь рядом с ним.

Узкий карниз амбарного навеса ничуть не защищал от холодных капель, однако она решила, что, так же как и Оулмер, не будет обращать на это внимания. Однако почему животное все-таки не покинуло их невеселую компанию и не перебежало под крышу, спасаясь от дождя, Рейна понять не могла. Вероятно, решила она наконец, кошка была так же глупа, как и уродлива.

— Ты думаешь, что теперь, когда я вышла замуж, все будет по-другому? — задумчиво скорее сказала, нежели спросила Рейна.

— А разве это не так?

Оулмер все еще избегал пристального взгляда ее глаз и никак не мог сменить хмурое выражение своего лица на более вежливую гримаску. Рейна не совсем понимала, что именно его так беспокоит, однако она догадывалась о причине столь грустного вида и сказала веселее:

— Вскоре все вернется к прежней, размеренной жизни. И разница-то всего в том, что теперь у нашего Клайдона появился хозяин, он привел с собой много воинов, которые будут защищать нас. Неужели ты не думаешь, что с ними нам будет лучше??

— У нас и так все было в порядке…

— Нет, Оулмер, и ты это прекрасно знаешь. А теперь все же скажи мне, почему это ты бездельничаешь, ведь, по-моему, в это время ты должен помогать повару печь вафли?

— Он зашел на кухню… — попытался объяснить Оулмер едва слышным шепотом.

— Он?! А, ну да, он. И что?

— Как что — я убежал! И теперь Олдрих, несомненно, высечет меня за это, особенно потому, что сегодня ему нужно испечь вафель гораздо больше, чем обычно, поскольку в замке все еще остаются гости.

— Позволь мне самой разобраться с Олдрихом, — ответила Рейна, подумав, что, если она все же узнает, что повар выпорол мальчика, она прикажет приготовить на обед вместо вафель пудинг ив его ушей. — Но ты же понимаешь, Оулмер, что плохо поступил, когда убежал и… — Однако она не смогла закончить фразу, поскольку сама поступила точно так же. — Ничего страшного. Иногда на самом деле для побега бывает очень серьезная причина. Но почему убежал ты?

— Почему?! — Наконец он все же взглянул на нее, не понимая, как она сама не могла догадаться, когда ответ был настолько очевиден. — Я не хотел, чтобы хозяин заметил меня. Я боялся, что как только он увидит мою ногу, то немедленно вышвырнет из замка.

Рейна глубоко про себя вздохнула. Как ей хотелось обнять мальчика и уверить в том, что ничего подобного с ним не произойдет, однако как могла она сказать подобное? Ведь Оулмер был прав. Некоторые люди не выносят присутствия калек, потому что видят в них угрозу своему собственному здоровью, а она еще не настолько хорошо знала Ранульфа, чтобы предугадать, как он отнесется к мальчику. Она могла лишь надеяться, что все действительно будет хорошо.

— Если даже он и выгонит тебя отсюда, Оулмер, это значит, что он боится тебя. Не знаю, что будет с тобой, но я слышала, что великаны никого и ничего не боятся, разве что такого же великана.

Попытка Рейны успокоить мальчика, усыпив его сказкой, безнадежно провалилась, ибо он по-прежнему сидел задумчиво-печальный, и тогда Рейна решила, что что-то еще беспокоит его сердечко.

— Когда он ходит — дрожит земля, а шаги его гулко раздаются в башне, даже если он только во дворе… Миледи, вы не боитесь его?

Рейна поняла, что маленький мальчик просто испугался, увидев человека такого диковинного роста, а чего еще можно было ожидать от ребенка, если даже отважные мужи вздрагивали при появлении Ранульфа?

— Мы не должны забывать, дружок, что у большого человека голос всегда очень громкий, а шаги тяжелые. Взгляни лучше на кошку, которую ты пригрел на коленях, неужели злой человек завел бы себе подобного питомца?

Глаза Оулмера округлились.

— Вы хотите сказать, что это принадлежит ему?!

— Да, а ты что думал?

— Я думал, что этому жалкому созданию просто необходимы забота и внимание. Я подобрал его на кухне возле мусорного ведра, где этот несчастный бродил в поисках объедков. И я решил, что будет лучше, если я унесу его с собой и спасу тем самым от побоев кухарки.

— Ты очень добрый мальчик, Оулмер, но все-таки это не он, а она, к тому же кухарка ни за что не стала бы бить эту кошку, потому что прекрасно знает, кому она принадлежит.

— О! — вздохнул он, снова мрачнея.

Увидев его несчастное личико, Рейна мягко улыбнулась:

— И все-таки ты прав, ей действительно нужна забота. Скажи, хотел бы ты заниматься этим? Наконец-то он улыбнулся.

— Да!

Однако вдруг улыбка исчезла, и он снова пригорюнился.

— Но позволит ли мне господин?.. Рейна только пожала плечами.

— Я сегодня же спрошу у него об этом. А сейчас давай-ка спрячемся от дождя, пока не начался настоящий ливень. Я разрешаю тебе взять Леди Эллу на кухню.

— Так ее зовут?

— Да, это ее дурацкое имя. Да, Оулмер, будь добр, скажи мастеру Олдриху, что если он хоть пальцем до тебя дотронется, то ему придется иметь дело со мной. Но не забудь и извиниться перед ним за то, что оставил его без помощи.

— Конечно, миледи!

Он похромал вперед, торопясь на кухню, чтобы поделиться со своими друзьями столь важной переменой, что произошла в его жизни, а Рейна медленно последовала за ним. На небе оставалось лишь одно светлое пятнышко, однако она все еще не спешила укрыться в башне. Рейна знала, что ужин начнется без нее, поскольку ее задержки допоздна в деревне были обычным делом. Сама она была вовсе не голодна, потому что слишком переживала, в замке или нет ее супруг.

Еще прежде чем она успела войти в зал, Рейна получила ответ на столь мучивший ее вопрос, Ранульф чуть не сбил ее с ног, ибо торопливо бежал вниз по лестнице. Он был с ног до головы закован в броню, а в руке держал меч. Он не сразу даже узнал ее, лишь негодующе зарычал, ибо ему посмели преградить путь. Рейне совсем не понравилось то, что ее так грубо отпихнули с дороги, и, перегнувшись через каменные перила, она что было силы ударила его кулаком по голове. Он остановился на нижней ступеньке лестницы, мгновенно узнав ее голос:

— Итак, милорд, вы все еще здесь, — это был даже не вопрос, но полное раздражения утверждение. Ранульф обернулся и взглянул на нее: