– Знаешь, я б на твоем месте сразу в Москву поехала, глаза б ему, на фиг, выцарапала, – с жаром сказала растревоженная рассказом Катя.

– Да я так и хотела! Но до Москвы ведь еще долететь надо! А у меня денег в кармане – сорок евро! А самолет – четыреста евриков в один конец, и еще до аэропорта надо добраться… Ну, я тогда… Я решила с собой покончить… И пошла на набережную…

– Куда?! – Кате показалось, что она ослышалась.

– Ну, на набережную, у своего дома. Купила в магазине бутылку водки – и пошла. А для верности еще снотворного взяла: думаю, водкой буду запивать, и все тогда, точно с гарантией…

«Ей, актрисе, – подумала Катя, – как демонстративной личности, даже для самоубийства нужны были зрители».

– Ну, начала я водку пить и таблетки глотать… А потом – все…

– Что – все?

– Здесь очнулась, в монастыре.

– А как же ты попала сюда?

– Бог мне спасение послал! – аффектированно произнесла бывшая актриса.

– А конкретно? – нахмурилась Катя.

– Там, на набережной, оказывается, аббатиса Марта проходила. Ну, она поняла, что я русская, – говорит, я ругалась сильно, – увидела, что со мной что-то ужасное происходит, и решила душу мою спасти. И когда я сознание потеряла, она меня до своей машины дотащила. И сюда, в монастырь, привезла. А на следующее утро, когда я в себя пришла, сказала мне по-русски: «Я вижу, что у тебя на душе чернота, поэтому, если хочешь, поживи пока у нас, сестра. Ничего делать не надо: ни молиться, ни на службу ходить, ни работать. Просто живи, сколько хочешь, крепости душевной набирайся, а потом, когда захочешь, уйдешь…» Стала я здесь жить, и мне понравилось: тихо все, уединенно, благолепно… Сестры такие вежливые все… Потом я начала, из любопытства, на службу ходить… В церкви – золото, статуи, на скамеечках сидеть можно… Аббатиса меня молитвам научила… Очень мне здесь хорошо, спокойно, и душа спасается… Теперь я постриг собираюсь принять…

«Все понятно, – усмехнулась про себя Катя. – Козлевича охмурили ксендзы». А вслух спросила:

– А откуда ж у тебя лэп-топ и сотовый?

– А это я, – слегка потупилась бывшая актриса, – домой в Кадис один раз съездила, типа, в увольнительную… Ну, и забрала с собой… А то как же! – принялась с жаром оправдываться она. – Из дома я исчезла, телефон мой в квартире не отвечает. А вдруг Гаерский будет меня искать? Не найдет дома, на сотовый позвонит или письмо напишет…

– И что – звонил?

– Нет пока… – опустила глаза сестра Магдалина.

В то же самое время, 15 марта, 22.30. Ленчик

В то время, пока дамы шептались, Ленчик не встревал – но весьма досадливо на них поглядывал. Судя по долетавшим до него отдельным словам: «не звонит», «сука редкостная», «покончить с собой», – разговор у девушек, разумеется, шел о любви. О чем они еще могут говорить!

«Овцы! – подумалось молодому человеку. – Нашли время языками чесать. Ведь мы не где-нибудь, а в старинном монастыре. Бог знает, что здесь, внутри, происходило за те сто веков, что он тут, в горах, торчит. Неужели не интересно полазить всюду, посмотреть? Наверняка здесь где-нибудь клад спрятан. Или сокровища тамплиеров, или какая-нибудь античная библиотека – Пифагор в подлиннике… Но – нет! Разве женщин это интересует?! Им главное – сю-сю, пу-сю, бросил – не звонит, им любовь-морковь подавай…»

Скуки ради Ленчик исследовал монашескую келью. Потихоньку перемерил ее шагами, выяснил, что в ней всего пятнадцать метров, – как в большой комнате их с мамой квартиры на Касимовской улице. Зато потолки тут метров пять – выше, чем даже в имперской гостинице в Мадриде, где они жили. Тусклый электрический свет до потолка не добирается, теряется на полдороге – оттого из углов свисают зловещие тени. Стены кельи сложены из огромных грубых кирпичей – или их правильней «кирпичными блоками» назвать? Пригнаны блоки друг к другу вплотную. Кажется, даже безо всякого раствора. Во строили в старину! И ведь не падает ничего, стоит!

А одна из стен кельи – теплая. Точнее – тепловатая. Поэтому в каморке не настолько холодно, как в коридоре. Наверно, там, за стеной, дымоход идет – чем они, интересно, тут топят? Неужели АОГВ?

Ленчик навалился на широченный подоконник и выглянул в оконце. Было видно, что сверху – звезды, сбоку – ледяной пик. А вот что внизу – шиш разглядишь. Огромная черная бездна. Пожалуй, отсюда, даже если захочешь, не убежишь.

Видя, что девушки поглощены своим разговором и прерываться не собираются, Ленчик осторожно подошел к столу и заглянул в распахнутый ноутбук. Болтовня – болтовней, но надо же не забывать, зачем они здесь. К примеру: что значит присланный Антоном ролик? И вопрос второй: куда им отсюда, из скорбной обители, сиповать дальше?

Леня посмотрел письмо, присланное Питохой: помимо просмотренного файла с компьютерным роликом, в нем ничего не было. Женщины по-прежнему не обращали на Ленчика никакого внимания, и тогда юноша, завладев компьютером, щелкнул по иконке и втихаря вернулся к списку писем, полученных в последнее время сестрой Магдалиной.

Вот, кстати, последнее письмо. Оно пришло позавчера. В строке «тема» значится: «Для укрощения бешеных пуделей» – значит, ясен пень, «мыло» имеет отношение к ролику, присланному Питохой. Значит, от него же оно и пришло – от кого еще?

Ленчик открыл письмо. В нем не оказалось никаких вложенных файлов: лишь простой текст. Юноша просмотрел его. Текст гласил:

Уважаемая госпожа Косынкина! Вы получали мое письмо с изображением пуделей. Это предостережение нам всем, всему человечеству. Оно – в опасности! Чтобы спастись, необходимо предпринимать экстренные меры. Вы способны остановить Зло!

Однако Вам не нужно делать ничего сложного или противозаконного. Просто чуть-чуть помогите борцам, уполномоченным на то, чтобы сражаться с Угрозой. Вам в ближайшее время позвонят ваши соотечественники: Екатерина Калашникова и Леонид Коноплев. Пожалуйста, просто покажите им тот ролик, что я прислал Вам. Покажите – и все. Остальное они сделают сами.

Да, ясен перец, письмо от Питохи. Но что оно дает? (Нет, сэнк ю, конечно, за него вери мач: напугало это послание всех будь здоров – с ними стала разговаривать аббатиса, их пустили в монастырь и привели к Косынкиной.) Но что дальше-то делать? Никакого указания ни в письме, ни в компьютерном ролике. Ни малейшего намека. Кроме… Кроме…

Ленчик откинулся на стуле. Забрезжила идея.

Ни одного намека – кроме одного: «Просто покажите им ролик… Покажите – и все. Остальное они сделают сами».

Ролик! Да, ролик! Подсказка, возможно, содержится там. Что ж, пожалуй, стоит пересмотреть «демоверсию» еще раз.

И Ленчик, украдкой оглянувшись на барышень (все болтают), вернулся к давнему, февральскому письму Антона. И, несмотря на то что ему не хотелось опять видеть окровавленные морды пуделей, включил трек. Понеслись кадры: комната и нечеловеческий огонь в глазах Антона… собаки несутся по коридору… поединок с доберманом… Но сейчас Ленчик обращал внимание не на сюжет ролика – а на детали. Словно он играл в компьютерную игру, а в них часто бывает: под одним из камней спрятан ключ, который надо найти, чтобы перебраться на следующий уровень, и искомый камень всегда как-то помечен – к примеру, необычным узором.