Китая и Южно-Африканской Республики, которое было создано в 2006 г. Несмотря на то, что примерно с 2014 г. оно демонстрирует склонность к трансформации в консолидированный международный институт, на протяжении всего своего существования БРИКС остается скорее форумом или переговорной площадкой. Состояние организационного транзита БРИКС отмечают многие исследователи. Так, по мнению С. А. Радзиевской, «говорить о том, что БРИКС является региональным интеграционным объединением, не представляется возможным, так как его нельзя определить, как зону свободной торговли, таможенный союз или общий рынок. Вместе с тем проведенные БРИКС семь саммитов позволяют утверждать, что формирующие его страны ставят перед собой в числе ряда задач и развитие интеграционных процессов»[663].

Например, главный экономист Евразийского банка развития и программный директор Валдайского клуба Ярослав Лисоволик полагает, что в рамках БРИКС или БРИКС+ возможно создать «новую платформу для глобального сотрудничества»[664]. По его мнению, «уникальность БРИКС состоит в том, что в каждой входящей в это объединение стране экономика одновременно является ведущей в своем регионе: Россия – в Евразийском экономическом союзе, Бразилия – в МЕРКОСУР, ЮАР – в Сообществе развития Юга Африки (САДК), Индия – в Южно-Азиатской ассоциации регионального сотрудничества (СААРК) и Китай – в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС)»[665].

Того же мнения придерживается и профессор М. Д. Валовая: в своей статье «БРИКС и ЕАЭС: экономические перспективы новых региональных форматов» она указывает на то, что «союз… ЕАЭС и БРИКС способен создать мощное пространство сопряженной экономики. Это качественно новый уровень экономического взаимодействия государств, открывающий широкие перспективы экономического роста, формирующий для всех государств новые конкурентные преимущества и мощные дополнительные возможности в современном глобальном мире»[666].

В настоящее время наиболее вероятной сферой сопряжения БРИКС и ЕАЭС являются финансы. Для Бразилии, Индии, Китая весьма актуальной задачей является дистанцирование, обособление от мировой финансовой системы, которое, как считают специалисты, должно положить конец перераспределению доходов «стран периферии» в пользу «стран золотого миллиарда»[667]. С другой стороны, для России как «перекрестного члена» БРИКС и ЕАЭС эта же проблема стоит еще более остро – в условиях усиливающегося санкционного давления, под перманентно нависающей над РФ угрозой «отключения» от мировой финансовой системы российское руководство вынуждено искать способы создания собственной системы и крайне заинтересовано в рекрутировании партнеров. Нельзя не согласиться с С. А. Радзиевской, которая полагает, что «переход к согласованной финансовой политике сторон в условиях формирования и развития глобального финансового центра БРИКС – ЕАЭС будет способствовать эффективности торгово-экономического сотрудничества, увеличению объемов взаимной торговли, повышению уровня занятости населения»[668]. В настоящее время уже прорабатывается возможность создания единой наднациональной валюты для стран ЕАЭС и БРИКС – пока, правда, только цифровой[669].

Анализ функционирования Евразийского экономического союза показывает, что, несмотря на многочисленные проблемы, с которыми сталкиваются Россия, Казахстан, Армения, Кыргызстан и Беларусь, реализуя проект экономической интеграции, ЕАЭС эффективно противостоит вызовам и угрозам современного мира. Такой вывод был сделан и Президентом России. В Обращении к главам государств – членов Евразийского экономического союза от 18 января 2018 г. В. В. Путин констатировал, что «за три года существования Союз доказал свою состоятельность и эффективность. Увеличиваются показатели внутреннего товарооборота и объёмы внешней торговли. Поступательно укрепляются позиции наших поставщиков на рынках третьих стран. Улучшается структура экспорта, в котором растёт доля товаров с высокой добавленной стоимостью. Создаются новые совместные предприятия, запускаются перспективные инвестиционные проекты, налаживается тесная промышленная кооперация. Расширяется ассортимент производимой на территории Союза продукции, что даёт потребителям доступ к более качественным и недорогим товарам и услугам»[670].

Однако сохраняются и негативные факторы, оказывающие тормозящее действие на процесс евразийской интеграции. В ЕАЭС доминирует сугубо экономическая составляющая, при этом в большей или меньшей степени игнорируются связанные с ней, но не чисто хозяйственные сферы. Самым ярким примером является сотрудничество в научно-образовательной сфере: несмотря на то, что в статье 1 Договора о ЕАЭС зафиксирована необходимость обеспечения свободного передвижения рабочей силы в границах Союза, ничего не предпринимается для того, чтобы стимулировать самую важную часть внутрисоюзных миграций – академическую. В ЕАЭС не созданы «правовые основы для развития академической мобильности и взаимного обмена обучающимися, педагогическими и научно-педагогическими кадрами; участия педагогических и научно-педагогических кадров в национальных и международных конгрессах, семинарах, конференциях и симпозиумах, проводимых в государствах, участия обучающихся в международных олимпиадах, конкурсах, фестивалях, поощрения изучения в своих образовательных учреждениях языков, истории, культуры, литературы других государств»[671]. И подобные «бреши» существуют не только в образовательной сфере. От их закрытия зависит будущее евразийского проекта и степень успешности его сопряжения с другими интеграционными проектами.

§ 3. Евразийская экономическая комиссия (ЕЭК)

Современным направлениям деятельности Евразийской Экономической Комиссии – первого наднационального органа на всем пространстве бывшего СССР, который регулирует взаимодействие пяти государств – членов Евразийского экономического Союза, предшествовала работа Комиссии Таможенного Союза (КТС) как постоянно действующего органа, учрежденного Республикой Беларусь, Республикой Казахстан и Российской Федерацией в соответствии с договором от 6 октября 2007 года о заключении Таможенного Союза ЕврАзЭС трех этих стран[672].

Она была призвана разрабатывать нормативно-правовые акты, а ее решения подписывались всем ее составом. Сам состав КТС состоял из Председателя и двух ее членов. Председателем Комиссии Таможенного союза был избран Первый Заместитель Премьер-министра РФ И. И. Шувалов, членами комиссии – С. Н. Румас, заместитель Премьера республики Беларусь и У. Е. Шукеев, первый заместитель Председателя правительства Республики Казахстан.

КТС образовала Секретариат во главе с его Ответственным секретарем, ставший рабочим органом Комиссии. Секретариат осуществлял организацию деятельности высшего органа Таможенного Союза – Межгоссовета ЕврАзЭс на уровне членов Правительств трех государств.

В структуру Секретариата Комиссии Таможенного Союза входили ряд департаментов: таможенного администрирования, таможенно-тарифного регулирования, торговой политики, финансовой политики, статистики, по мерам во внешней торговле, технического регулирования, санитарных, ветеринарных, фитосанитарных мер, правовой и административный. Образован был также и Научно-экспертный совет[673].

В связи с подписанием 18 ноября 2011 года договора «О Евразийской экономической Комиссии» полномочия упраздненной Комиссии Таможенного Союза были переданы наднациональному органу ЕврАзЭс – Евразийской экономической комиссии (ЕЭК)[674].

Комиссия Таможенного Союза (КТС) была призвана, прежде всего, способствовать завершению формирования договорно-правовой базы Таможенного Союза. Уже в самом документе, подписанном в октябре 2007 года речь шла о создании единой таможенной территории и формировании Таможенного Союза. За годы деятельности КТС было подписано несколько десятков международных договоров в этой сфере, включая соглашения о едином таможенном регулировании, вывозных таможенных пошлинах в отношении третьих стран, единых правилах происхождения товаров, о ведении таможенной статистики внешней и взаимной торговли, об условиях и механизме применения тарифных квот, о предоставлении тарифных льгот и единой системе тарифных преференций,