Память о ней? Неужели она так тщеславна, что использует свой дар для такой цели? Она сама себе противна от таких мыслей. Память хранится в сердце, а не в куске шелка. Ей не понадобится знамя, чтобы помнить о Вэре. Всю свою жизнь она…

Боже, отреши ее от этих воспоминаний. Оставь нежность и позволь сожалениям исчезнуть.

Но Вэр будет страдать. Она бы сразу почувствовала, возникни в ней новая жизнь. Один-единственный дар нужен Вэру, и она не могла ему его дать. Но она преподнесет ему свой талант и свой труд. Она освободит свое сердце для всего, кроме того шепота, о котором говорила Кадару, и кроме Вэра, но она даст ему самое славное и гордое из всех знамен, которые знал мир.

Вэр стоял возле окна, когда Кадар вошел в Большой зал.

— Ты брал Tea в свою постель? — спросил Кадар без всяких предисловий.

Вэр взглянул на него, затем вновь уставился на двор замка.

— Она тебе это сказала?

— Она ничего мне не говорила, но ее лицо… Так как?

Вэр повернулся и вновь взглянул на него.

— А ты что ожидал? Ты ведь знаешь, что я из себя представляю. Ты попросил ее составить мне компанию, заботиться обо мне, не оставлять одного.

— Но я не просил ее становиться твоей шлюхой.

— Она не шлюха! Я не желаю, чтобы ты… — Он оборвал себя и пожал плечами. — Это кончилось. Я не собираюсь просить ее возвращаться ко мне в постель.

— А что, если она уже носит ребенка?

— Тогда я найду способ оберечь и ее и ребенка. — Он яростно взглянул на Кадара. — Неужели ты думаешь, что я настолько безответствен, что не учитывал этого?

— А что, если она не позволит тебе защищать ее?

— У нее не будет выбора.

Кадар покачал головой.

— У человека с сильным характером всегда есть выбор. — Он помолчал. — Ты не говорил еще, что ей нельзя ехать в Дамаск?

— Скажу, когда придет время.

— Если ты не отправишь ее туда, она все равно сама доберется. Она верит, что сможет затеряться в большом городе.

— Только не от Вадена. Ей понадобится четыре стены и целая армия, чтобы защититься от него. — Он тихо выругался. — И даже этого может быть недостаточно.

— Четыре стены и армия, — повторил Кадар. — Это звучит очень неприятно, слишком похоже на тюрьму. Ей не вынести еще одного заточения. — Его взгляд буравил лицо Вэра, затем он тихо присвистнул. — Так ты и имел это в виду.

— Они должны выжить.

— И поэтому ты перенес сюда шелковичные деревья. Ты соорудил для нее клетку. Уютную, безопасную за каменными стенами. Ты попытался обеспечить ее всем, что ей нужно, чтобы соблазнить ее остаться. Вот почему ты послал меня за Селин. Это стал бы ее собственный маленький мир.

— Почему бы и нет? Ей здесь очень удобно.

— А что, если бы ее выбор оказался другим — не оставаться?

Вэр встретил его взгляд и повторил:

— Ей было бы очень удобно здесь.

— Ради всего святого, — Кадар удивленно покачал головой. — Я, оказывается, недооценивал тебя, мой друг. И никак не предполагал, что ты способен на подобные хитроумные махинации, — Я больше не хочу невинной крови на своих руках.

— И поэтому ты пытаешься защитить свой собственный внутренний мир. — Он покачал головой. — А как со мной? Ты и меня тоже хотел заточить в своем замке?

Вэр не ответил.

Кадар рассмеялся.

— А ты ведь собирался это сделать. Я просто не могу в это поверить.

— Я не дурак. Я надеялся убедить тебя оставить меня, а если бы ты не… — он пожал плечами. — Я сказал Абдулу, что отныне и постоянно четыре человека будут тебя защищать.

— Таким образом, ты сажаешь меня за стены из стражников вместо камней.

— Пока я не сумею убедить тебя, что жизнь в далеких странах будет для тебя и безопаснее и удобнее.

— Но не такой интересной. Я не хочу пропустить такое захватывающее событие, как твою попытку оставить Tea пленницей в Дандрагоне.

— Мне жаль разочаровывать тебя, но Tea не останется здесь. Ваден знает о ней, и он может сказать Великому Магистру. Если со мной что-нибудь случится, он будет точно знать, где искать ее, а меня уже не будет, чтобы защищать крепость. Я должен найти для нее более безопасное место.

— Она предпочитает сама найти себе место и сама отвечать за себя. — Он вздохнул, увидев неумолимое выражение на лица Вэра. — Боюсь, я не убедил тебя.

— Когда прибудет ее шелк?

— В пятницу на следующей неделе, возможно. — Он кивнул, поняв с чем связан его вопрос. — Ты хочешь знать, сколько времени у тебя осталось, чтобы найти, где ее спрятать? У тебя есть, по крайней мере, месяц. — Он сардонически улыбнулся. — Она хочет отблагодарить тебя за доброту и создать для тебя знамя. Хотя, не уверен, что она в конце концов не обмотает его вокруг твоей шеи и не повесит тебя на нем.

— Месяц…

— Хотелось бы мне знать, как и где ты собираешься найти для нее безопасное место в этой стране, если не находишь его для себя самого?

— Я должен подумать, — ответил Вэр. — Но я обязательно найду его.

— И после того как ты его найдешь, тебе останется только убедить ее воспользоваться им. — Он повернулся. — Все эти разговоры о тюрьме мне очень не по душе. Я, пожалуй, лучше пойду в башню, к моим соколам. Знаешь, я испытываю большое искушение, выпустить сегодня Альенору на свободу.

— Ты слишком хорошо ее натренировал. Она полетает и возвратится снова к тебе.

— Кто знает. По крайней мере я буду испытывать удовлетворение, зная, что сделал такую попытку.

— Tea не Альенора, — возразил Вэр. — Будет не очень умно с твоей стороны совершить такую ошибку.

— Ты угрожаешь мне?

— Я предостерегаю тебя… от Джеды. Если Tea убьют, вина за это ляжет на тебя. Тогда у тебя будет твоя собственная Джеда. И утверждаю, тебе не понравятся те ночные кошмары, которые будут мучить тебя после этого.

Улыбка Кадара исчезла.

— Звучит убедительно. Возможно, я пока подожду и посмотрю, что выйдет из этих поисков убежища.

Вэр невесело улыбнулся.

— Думаю, ты не станешь торопиться. Очень приятно иметь добрую душу, но ты должен поддерживать равновесие. Мы не можем делать все, что сердце просит. За все приходится платить.

— И Tea должна платить?

Вэр снова отвернулся к окну.

— И не она одна.

Шелк светился и переливался матовым жемчугом на ее больших пяльцах, стоящих возле окна. Он был немыслимо прекрасен.