– Моя семья…

– Ваша жена и дети будут жить. Я уверен, что они знали о ваших деяниях, но давайте будем считать, что они не могли ничего поделать и не желали противостоять отцу и мужу. Я принимаю это и прощаю их, если в том есть необходимость. Ваш род будет продолжаться, в назидание за ваши грехи я заберу на благо Флеймов и Глейгримов часть ваших владений. Быть может, Его Величество, когда вырастет, пожелает вернуть их, а быть может, это сделают лишь его дети или внуки. Также к вам будут отправлены мои люди, на пару-тройку лет, пока все не разрешится. Они помогут править вашему наследнику.

– Благодарю. – Лорду полегчало после этих слов. Одно дело – надеяться на честность, и совсем другое – услышать подтверждение. Хорошо, что регент не знает об отсутствии в Миррорхолле Харга. – А Ниллс?

– Что не так с Ниллсом?

– Ниллс был моим соратником и помощником. Он повинен не меньше моего и должен отправиться на площадь вместе со мной, а то и впереди меня! Он предатель.

– Меня лично Ниллс ни разу не предавал. Кроме того, среди лордов у него есть сильные защитники, да и милорд Дримленс просил за него. Жизнь обходилась с ним жестоко, но теперь он нашел свое место. Полагаю, ему придется еще долго искупать свои грехи.

– Это значит, что он останется жить? Меня ждет палач и площадь, а его уютная постель, все радости жизни и благосклонность лордов? Меня казнят, а его – слугу и простолюдина – оставят жить?!

Его Высочество развернулся и, не отвечая на вопрос, покинул Экрога Редгласса. Он сказал все, что хотел.

Дверь с заметным хлопком закрылась.

Леди Вайткроу не зря ходила до озера и приносила гостинцы водным существам – Амфи, как она и надеялась, был болтлив. Тем более, скучая по другу, он радовался гостям, охотно и с удовольствием рассказывая, о чем с ним говорил Рирз. Вероятно, бастарду не пришло в голову, что леди, которую голубокожий нередко видел в обществе бастарда и Вихта, может решить расспросить о чем-то наивное создание. А быть может, и саму Фейг лорд считал таким же наивным созданием. По письмам и беседам складывалось впечатление, что сын Рогора относится к леди с уважением, что он ценит ее ум и характер. Это могла быть лишь игра.

Так или иначе Фейг сумела настроить беседу с Амфи на нужный лад. Мужчина поведал ей о легенде рода Вайткроу, которую бастард где-то добыл и несколько раз рассказывал синекожему, в надежде что-то понять, а может, желая получить совета.

Амфи сбивался и путал некоторые части, перескакивал, перевирал что-то, вставлял привычные ему словечки и возвращался обратно, дополняя, но особой связности и не требовалось. Фейг любила сказки, род мужа интересовал ее не меньше чем собственный, а в какой-то момент жизни и больше. Она знала и о способностях, и о нежелании воевать, и о врагах и противостоянии, не говоря уже о помощи Богов, – все это леди выучила наизусть и потому успела заскучать, слушая вольный пересказ Амфи.

Наконец, когда водозем соизволил выдать, что Рирз и Вихт считали, что легенда правдива, и даже хотели опробовать ее, Фейг встрепенулась и сосредоточилась. Амфи снова начал сбиваться, забегать вперед и перепрыгивать через отрывки происходящего. Полностью понять суть удалось далеко не сразу. Леди задала с сотню наводящих вопросов, она уточняла, переспрашивала, вынуждая Амфи снова вспоминать о чем-то и возвращаться к началу или, напротив, в самый конец повествования. Озерный добряк дважды чуть не сбежал от настырной женщины.

Лорды проверили свое предположение, и Рирз был доволен, когда говорил это, – вот что удалось вытянуть из очень долгой беседы. Более того, сын Рогора Холдбиста утверждал, что Вихт уже давно подтвердил дар – еще какой-то поэмой, которая помогла Фейг, Ротру, Вихту и Рирзу оказаться в одном месте в одно и то же время, вынудив двух претендентов на руку леди даже стать противниками на ристалище.

Амфи слышал, что Рирз желает применять способности Вайткроу и на севере, чтобы поход уж точно вышел удачным. Эта новость взбудоражила новую хозяйку Фридомхелла. С одной стороны, она не могла поверить, что легенды могут иметь под собой хоть какое-то обоснование, с другой – новость давала надежду, что оба лорда переживут обрушившиеся на них беды, сколько бы тех ни было. Однако следующие мысли Рирза, которые тот вываливал на бедного водозема, лишь передавшего размышления по цепочке, вынудили леди серьезно задуматься.

Дар опасен. Он был способен перевернуть привычный уклад, изменить жизнь не только незаконнорожденного Холдбиста и Вайткроу, но и остальных жителей – от землепашца до короля. А хуже всего, что Рирз подозревал – они не единственные, в ком пробудились отголоски Первых. Если на каждый род приходится хотя бы по одному счастливчику, ничем хорошим это не закончится, а если по два или три? Или сразу все?..

Обилие зверья, которое крутилось вокруг Фейг, бастард выдвигал в качестве доказательств, равно как и непонятное нападение взбесившихся псов и лошадей на лорда Рогора в Фиендхолле. Туда же он относил удивительное совпадение со сгоревшим Файрфортом и городом Ветви Слипингвиш. Каждый, кто хоть когда-то слышал про Флеймов и видел их герб, запоминал, что этот род считает огонь своей стихией, а оранжевый и желтый цвета вызывают в представителях Династии трепет. То, что сын Зейира, Ласс, был пленником лорда Утоса Слипингвиша вот уже девять или десять лет как, давало еще больше поводов поразмышлять над рукотворностью пожара. Слухи о мертвых, повинующихся воле потомка Проклятого короля, Раяла Глейгрима, укрепляли подозрения в том, что в королевстве что-то изменилось.

Амфи раз восемь повторил, что его друг был весьма опечален осознанием неуникальности и собирался приложить все усилия, чтобы в полной мере научиться управлять собой. Он упоминал, что и друга-южанина вместе с женой стоит подталкивать в нужном направлении, так как ни любителям огня, ни хозяевам мертвецов он доверять не желает и опасается их следующих ходов.

Леди понимала, что в словах Рирза слишком много верных предположений, отчего ей становилось страшно. Когда-то в детстве она верила, что легенды о ее Великой Династии не беспочвенны; подобные мысли вновь закрались в ее голову после того, как зверье напало на Рогора. Дочь Райана старалась не уделять своим подозрениям внимания, но теперь, когда Фейг в полной мере осознала, что может быть далеко не единственной, ей сделалось не по себе. Было бы глупо думать, что лишь она достойна вмешательства Богов и подобного подарка или проклятия – как именно следует воспринимать дар, пока говорить было сложно.

Однако если Фейг только вспомнила о других родах, то Рирз искал доказательства и весьма переживал по этому поводу. Амфи повторял высказанные бастардом грустные размышления вслух – Рирз сетовал, что те самые другие, такие же отмеченные Богами, могут оказаться сильнее. Почему-то об этом леди задумалась только после слов Амфи. Скорее всего, голубокожий не желал волновать новую хозяйку замка, и потому та не стала говорить об испуге. Предположение об одаренной родне бастарда заставило сердце леди биться быстрее, чем когда она отыскала легенду о Холдбистах и доказательства существования чудовища.