– Я говорила со священнослужителями, – намеренно громко и отчетливо выговаривая каждое слово, начала беседу с подругами леди Леона. – И они сказали, что у женщины, которая убила своего мужа, околдовала нового и вышла за него замуж, может родиться только уродец.

– Урод? – засмеялась одна из сопровождения. Фейг казалось, что она перебралась вместе с родителями во Фридомхелл недавно, уже после прибытия Фейг, и быстро нашла общий язык с Леоной. Она любила повторять какие-то слова и переспрашивать по нескольку раз. Кажется, ее звали Нэлла. – С большими жабьими глазами?

– О да! И с жабьим лицом. А еще говорят, что он будет покрыт шерстью и иметь три руки, – со знанием дела отвечала Леона. – А из его спины будет торчать горб.

– А если это будет девочка? – поинтересовалась другая подружка. Фейг помнила, что ее звали Иала, она принадлежала роду Соутфлюит, была какой-то пятой, что ли, дочерью младшего брата лорда и превосходно пела.

– То это будет самая страшная в Ферстленде девочка! Даже дикари в Новых Землях красивее ее во много-много раз! Я слышала, там в нашем замке живет страшнющая женщина, у нее все лицо в шрамах. А еще она одевается как мужчина, и волосы, и фигура, и по ней непонятно, что она женщина.

– Непонятно, да? А я слышала голос у нее хриплый, а еще она вся кривая! – влезла Нэлла.

– И она будет красоткой рядом с уродцем! – хихикнула леди Вайткроу.

– А девочка тоже будет вся в шерсти и с жабьими глазами? Ее же никто не захочет замуж брать!

– Фу! Мужчину такого тоже в женихи не захотят…

– Конечно! Мальчик страшный будет, но девочка… Ее никто и не станет замуж брать, ее надо будет прятать ото всех. Посадят ее в клетку в подвале и будут кормить всякими помоями, как свинью! – Фейг понимала, о каком именно ребенке и какой матери говорит Леона. Бывшая леди Форест начинала закипать – в свой адрес она могла принять оскорбления, но в адрес ребенка, да еще и не родившегося, – не желала.

– Замолчи! Замолкни, Леона.

– Эту девчонку можно будет показывать как зверушку, вроде тех, которых привез с собой братик из Новых Земель. Можно посадить ее на цепь во дворе, и гости тогда будут развлекаться. Они будут пихать ее палкой или кидать ей ее, а она будет приносить. Она же будет совсем глупая, не умнее собаки!

– Да она будет еще глупее собаки! Она будет как тот слепой глупый пес, которого псарь убил из сострадания… – Леона засмеялась в ответ на слова Иалы, и остальные подхватили. Не каждая звучала естественно, однако расстраивать леди нежеланием поглумиться никто не хотел.

– Я бы хотела посмотреть на эту уродку…

– Прекратите! Хватит! – крикнула Фейг. Она уже не могла расслабленно лежать, а сидела, скорчившись настолько, насколько позволял живот. Руками леди загораживала дитя, словно это должно было помешать ему слышать гадости о себе.

– Скоро посмотришь, – пообещала сестра Вихта подруге. – Я даже знаю, у кого она родится. Братика мне очень-очень жаль. Он будет плакать, когда увидит… Но тогда, как только увидит уродку, сразу поймет, что его околдовали, и все исправит! Он выгонит мерзкую ведьму, а уродку или уродца, а может, их там целый выводок, посадит на цепь на потеху гостям. Даже не придется делать одежду, шерсть же поможет согреться! А шерсти будет много, вы видели, какой волосатый отец у этой ведьмы? А про мать страшно и подумать! Поэтому она и не приехала на свадьбу…

– А она сама, наверное, как мужчина бреется.

– Да-да, каждый день слуги к ней с утра приходят! С тазами и…

Терпеть издевательства дальше у Фейг не было ни сил, ни желания. Сестра Вихта затронула и ее, и ее ребенка, и ее родителей. Подобное в приличном обществе было недопустимо, Леона об этом знала, при Вихте она всегда вела себя как подобает, при советниках и кастелянах, Гроссмейстере и других уважаемых людях она также не позволяла никаких вольностей. Но Фейг – другое дело. Фейг не относилась к уважаемым и, скорее всего, в глазах мерзавки и человеком-то не считалась.

– Это грязная ложь! Ты маленькая дрянь, отвратительная девчонка, которая не достойна зваться леди Вайткроу. Да ты не должна зваться никакой леди! – Урожденная Форест удивительно ловко для своего положения вскочила с места и почти долетела до группки девушек. Две те, что сидели ближе всего, встрепенулись и отшатнулись, другие предпочли подняться. Последней, медленно и грациозно, поднялась сама Леона в воздушном платье с многослойными юбками из тончайшего зеленого шелка. – Ты – мерзкая, подлая, грязная… Жаба! Ты недостойна хорошего мужа и будущего! Ты недостойна жить со мной в одном замке… Никакого замка недостойна! О, я смогу обеспечить тебе те условия, о которых ты мечтала. На твою руку есть претенденты, ведь пока они не знают, кто ты на самом деле. Я напишу самому нищему лорду самой бедной Малой Ветви, с самым уродливым и грубым сыном, даже не наследником, а третьим или пятым, на самом севере… Которому принадлежит самый ужасный из замков! И ты отправишься прочь отсюда сразу, как только он согласится принять тебя.

– Нет! Братик не позволит тебе!.. – вскрикнула Леона, но Фейг не останавливалась. Собаки подходили ближе, многие из них рычали и скалились.

– Я не стану ждать, пока за тобой пришлют людей, я лично отберу тебе свиту, и ни одной твоей служанки и подружки ты среди них не увидишь. Никого с собой не возьмешь, понятно? Только ты, и все. Я отправлю тебя в холод и сырость, с дарами и золотом, чтобы тебя не посмели вернуть обратно, и ты будешь гнить в четырех стенах, среди снега, вечных луж и грязи, рожать от своего мужа-урода, кривого и вонючего, каждый год по ребенку, такому же, как и муж, пока не состаришься!

– Неправда! Это все неправда! Ты не сделаешь этого!

– А муж будет изменять тебе с хорошенькими служанками, закрывать в покоях, и когда ты не сможешь рожать больше, он выгонит тебя на мороз! Босую и в одном только ночном платье, и ты пойдешь работать на постоялом дворе и мыть полы, чтобы выжить. Вот такой муж тебя ждет!

– Ты не посмеешь!

– Еще как посмею! И обязательно приеду погостить к вам лет через десять, со своими прекрасными детьми и Вихтом, чтобы посмотреть, как тебя изуродуют роды, погода и твой муж, такой же мерзкий, как и ты!

Подружки сестры правителя не знали, что сказать, и не спешили лезть в ссору, Фейг и для них была в состоянии подготовить незавидную участь. Только одна девушка попыталась огородить Леону, взяла ее за руку, предлагая уйти. Урожденная Форест надеялась, что так и случится. Она верила, что в этот раз одержала верх. Леона всегда обзывалась и говорила гадости, а Фейг чаще предпочитала терпеть и молчать, сохранять достоинство и не опускаться до ругани. Но в этот раз дочь Райана Фореста высказала все, что хотела, и это пришлось Леоне не по нраву. Та выдернула руку у дамы и подняла нос вверх привычным движением капризного самоуверенного ребенка.

– Мой братик не позволит тебе обижать меня! Он заступится за меня и выберет меня из нас двоих.

– Твой братик далеко на севере и ничего не сделает. Я его жена, будущая мать его наследников и хозяйка Фридомхелла! Я сегодня же решу вопрос с твоим замужеством, и к возвращению Вихта ты будешь уже леди Малой Ветви! И он ничего не сумеет с этим сделать, все будет по закону. Да он и, – Фейг усмехнулась, – пытаться не станет!