«Что ребёнок, что курёнок… Крови там — капля. Хотя и вкусная, как ягода из летнего варенья. Сосуды тонкие…»

Маленькая ножка дёрнулась, пелёнка сдвинулась. И Герти увидела, что это — девочка.

«Мальчик стал бы наследником. Но твоя судьба незавидна… Вот почему Одиль не спала. И не отдала тебя нянькам. Она скрывала твой пол…»

Малышка закричала во всё горло, но как-то тихо.

«О чём она думала? Что тайно возьмёт мальчика и воспитает, как наследника? А родная дочь будет жить, как… нахлебница в чьей-то чужой семье? Или прислужница в храме? Или… вариантов много, и все они не хорошие… Интересно, куда она дела Труди? А Мирабелла? Всё ещё живёт здесь и спит в своей комнате?»

Герти отложила орущего младенца в колыбель. Успокоить малышку ей всё равно не удастся, а действовать надо было быстро.

Она побежала в сторону кухни, чувствуя, в каких комнатах спят ничего не подозревающие люди, и разбудила Марту.

А когда сонная женщина перестала ахать, охать, пережила первый ужас и выслушала, наконец, Герти, они вернулись в комнату Одиль.

Марта занялась младенцем, а Герти, удостоверившись от кухарки в своих догадках, села писать обстоятельное письмо Дедрику.

— Милая, наш мальчик ещё маленький и он — больше не наследник, — Марта уже перепеленала малышку и сейчас укачивала её на руках.

— Дедрик умный и добрый. А ещё в свои 15 он прозорливее тебя и меня вместе взятых. Что-нибудь да придумает, — Герти скатала бумагу в трубочку, запечатала сургучом и оставила на столе. — Утром отправь гонца к брату. И Марта… когда увидишь его, не говори, что я стала чудовищем.

«Он и так догадается,» — Герти покосилась на тело Одили, спрятать которое не было никакой возможности.

— Свет с тобой, детка, — женщина осенила Герти кругом светлых, и вампирша поморщилась — рана на плече засаднила с новой силой.

— Марта, ты помнишь, что говорить стражам?

— Да, дорогая.

— Тогда прощай, — Герти приобняла тёплую женщину и вышла в коридор, отмечая, что стражи скоро придут в себя.

Она выбралась из Кёрбера тем же способом, что и вошла, и скрылась в лесу с чувством выполненного долга. Ей всё ещё было не по себе от рассказов Марты.

«Надеюсь, Дедрик сможет вытащить Труди из храма при Блаурштейне. А что до Мирабеллы — северное ландграфство — не самая худшая доля. И возможно, первенец Годфрида окажется не таким жестоким, как его отец. Хотя, если честно, плевать мне на Мирабеллу…»

Что такое свобода, Герти узнала в первые годы странствий по Рёссену. А ещё она узнала, что совсем не свободна. И никто не свободен в подлунном мире.

Простые люди жили под гнётом правителей. Ландграфы чтили законы и не задумываясь выполняли указы короля — человека, но ставленника богов. Король и тот жил по сложному этикету и соблюдал строгий распорядок дня.

И все они были скованы потребностями организма — в пище, отдыхе. Но все стремились почувствовать хоть каплю радости от каждого прожитого дня.

В первые годы Герти не умела пользоваться зовом, чтобы люди отдавали ей кровь добровольно. А жить в лесах, где она всё равно не чувствовала себя спокойно, через несколько лет ей попросту надоело.

Иногда в сумерках она выбиралась к людям — охотникам, лесорубам. Не для того, чтобы съесть. Просто поговорить. Те всегда принимали её за заплутавшую девицу. Обычно не приставали, напротив, старались накормить и проводить утром к какому-нибудь селению. Герти делала вид, что ест. И продолжала болтать, попутно узнавая новости. А когда люди засыпали, исчезала.

Постепенно она поняла, что может жить среди людей. Прятать клыки, никогда не улыбаясь, и прятать цвет глаз в полумраке ночной жизни. Следующие десятки лет она жила в городах. Вот только вращаться приходилось среди особой прослойки — гуляк, воров и даже преступников. Она бродила по притонам. Знала все забегаловки. Дружила с шлюхами, а те, чувствуя какой-то подспудный страх, никогда не конфликтовали с ней, хотя считали конкуренткой.

Герти и правда порой отбивала лучших клиентов — сильных, здоровых мужчин. Похоть тоже надо было удовлетворять. Она предпочитала богатых. Не потому, что платили больше — деньги ей были нужны разве что на одежду и обувь, иногда на гостиницы — с богатыми было просто интереснее.

Много раз Герти садилась в закрытую карету, которая увозила её и какого-нибудь молодого графа или герцога навстречу приключениям. Интриги, заговоры, дуэли — люди развлекались, как умели. А Герти — как получалось.

И каждый раз после громкой истории она исчезала бесследно. И ещё меняла место жительства, если кто-то из людей провоцировал её на то, чтобы осушить его. Трупы приходилось прятать — сжигать или топить, предварительно, иссекая следы зубов. Тогда же в её голове родился принцип — съедать только подонков. И к сожалению, такие слишком часто попадались на её пути.

Однажды её узнали в городе, в котором Герти жила 25 лет назад. Человек был трезв и изрядно удивлён, что девчонка из подворотни ни на год не постарела. А ведь гулящая девка, коей её считали, за четверть века должна была превратиться в старуху. Тогда-то Герти и поняла, что пора пересечь границу Рёссена. Она заморочила того человека разговорами о матери, тоже Гертруде, и покинула город.

По пути из страны Герти решила заглянуть в Кёрбер.

Она не бывала там больше 30 лет. Был май. И окна от первой духоты держали открытыми. Герти взобралась на дерево и увидела 45-летнего мужчину с первой сединой в медных волосах. Он сидел за столом у открытого окна и что-то писал. Потом, наверное, понял, что уже стемнело, и одного светильника явно не хватает, отложил перо и посмотрел на лес.

Герти знала, что он не видит её.

Зато она хорошо могла рассмотреть его морщинки, жёсткие складки у рта и наметившиеся мешки под глазами. Лицо его не было озабоченным, скорее уставшим. Дедрик явно много работал за этим столом, он и в детстве постоянно думал о чём-то серьёзном. Герти было любопытно узнать, как сложилась его жизнь? Нашла ли Труди своего ребёнка? Как он поступил с дочкой Одили? Может быть, это она сейчас идёт по стене? А может, просто служанка.

То, что Мирабелле удалось укрепиться на севере, Герти знала давно от случайных попутчиков.

Посидев ещё немного на дереве, вампирша всё же решилась подобраться поближе к замку. Она взобралась на стену, но услышав шаги, спряталась за ограждением.

По двору шла припозднившаяся женщина и вела под руку мальчика, который явно не хотел домой.

— Пошли-пошли. Видишь, как стемнело? А в темноте, сам знаешь, кто водится.

— Призрак бастардихи? Я больше не верю в эти сказки.

— Я про других. В кухне опять говорили про тёмных тварей. На дороге в Иккериц убили торговца сырами, а его жена бесследно пропала. На шее у него две дырки. Понимаешь, что это значит? Иккериц совсем рядом. — Женщина осенила себя кругом и зашептала молитву. — Светлые, защитите.