– Это Сержант. Шрамы видел?

Босх взглянул на мост, проверяя правильность курса, и прошел на корму. Дельфин все еще находился поблизости. Маккитрик указал на спину морского животного за вертикальным плавником. В этом месте гладкую серую шкуру прорезали три светлые полосы.

– Как-то раз он слишком близко подобрался к корме рыбачьей лодки, и ему винтом располосовало спину. Люди из Монте-Марине лечили его и заботились о нем. Но с тех пор он носит на шкуре сержантский шеврон в три полосы.

Маккитрик кидал дельфину рыбу, а Босх стоял рядом и наблюдал за кормежкой. Потом Маккитрик, даже не повернув головы в сторону моста, сказал:

– По-моему, тебе лучше вернуться к рулю.

Босх оглянулся и заметил, что лодка основательно сбилась с курса. Он вернулся к штурвалу, скорректировал курс и стоял у руля, пока Маккитрик кормил дельфина. Лодка вошла под мост, и Босх подумал, уж не нарочно ли старый коп затягивает время? Впрочем, он готов был ждать его рассказа сколько угодно. Для него не имело значения, когда Маккитрик озвучит свою версию событий – по пути на рыбалку, во время или после нее. Одно Босх знал твердо: без этого он из Флориды не уедет.

Миновав мост, лодка вошла в горловину канала, выходившего в Мексиканский залив. Маккитрик насадил наживку на крючки и забросил ее в воду с двух спиннингов – по одному с каждого борта, отмотав по сто ярдов лески. Потом он встал у руля и, перекрывая шум ветра и вой мотора, заорал:

– Хочу двинуться к рифам! Потаскаем немного крючки с наживкой по дну, а потом ляжем в дрейф на мелководье. Тогда и поговорим.

– Нормальный план, – крикнул в ответ Босх.

Пока они шли к рифам, поклевок не было. Не доходя двух миль до берега, Маккитрик выключил мотор и попросил Босха смотать леску на одном из спиннингов, а сам занялся другим. Левше Босху понадобилось некоторое время, чтобы приноровиться к катушке, рассчитанной на человека с правой рабочей рукой.

– Не занимался этим целую вечность. Помнится, в «Макларене» нас раз в неделю сажали в автобус и возили удить рыбу на Малибу-пирс.

– Господи! Неужто этот пирс все еще существует?

– Стоит себе. Куда он денется?

– Должно быть, ловить сейчас в том месте рыбу все равно что удить в сточной канаве.

– Вроде того.

Маккитрик рассмеялся и покачал головой:

– И какого черта ты до сих пор торчишь в управлении, Босх? Не похоже, чтобы там тебя слишком жаловали.

Босх на секунду задумался. Вопрос был к месту, но Босх не знал, кого больше занимает эта проблема: самого Маккитрика или его приятеля из ПУЛА, которому тот звонил.

– У кого ты наводил справки на мой счет?

– Этого я тебе не скажу. Мой знакомый из управления разговаривал со мной, потому что был уверен, что я его не сдам.

Босх кивнул в знак того, что принимает слова Маккитрика к сведению и спрашивать больше не будет.

– Что ж, ты прав, – согласился он. – В управлении не слишком жаждут моего возвращения в убойный отдел. Возможно, я держусь за свое место из одного упрямства. Чем больше меня стараются выпихнуть из отдела, тем сильней мое желание там остаться. Иногда я думаю, что, как только меня перестанут доставать, я сразу и уйду.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду.

Маккитрик осмотрел крючки и наживку на обоих спиннингах и снова забросил снасть. Потом вставил в бортовые гнезда еще два спиннинга, размотал леску и стал привязывать к ней крючки нужного размера.

– Теперь попробуем на лобана половить.

Босх согласно кивнул, хотя и не знал, чем эта наживка лучше любой другой. Он не спускал глаз с Маккитрика и, когда тот занялся спиннингом, решил, что настал удобный момент для расспросов.

– А ты, значит, решил уйти на пенсию, как только отслужил двадцать лет? И чем после этого занимался?

– Чем занимался? Да тем же, чем и сейчас. Переехал сюда из Пальметто – это выше по побережью, я оттуда родом, – купил лодку, снасти и заделался профессиональным рыболовом-наставником. Стал своего рода гидом для богатых туристов – любителей рыбалки. Этим и занимался последующие двадцать лет. Теперь же окончательно отошел от дел и ловлю рыбу исключительно для собственного удовольствия.

Босх ухмыльнулся:

– Пальметто? По-моему, так называют больших тропических тараканов. Или я не прав?

– Нет... то есть да. Но так называют еще и кустарниковую пальму. Я хочу сказать, что наш городок назвали в честь этой, пальмы, а не в честь таракана.

Маккитрик открыл пластиковый пакет, достал оттуда нарезанную на куски сырую рыбу, известную под названием «лобан полосатый», и стал насаживать наживку на крючки. Потом взял из сумки-холодильника еще две банки пива и протянул одну Босху.

– А как ты вообще оказался в Лос-Анджелесе? – спросил Босх.

– Слышал когда-нибудь выражение «заболеть Голливудом»? Ну так вот, когда Япония капитулировала, я по пути домой проезжал через Лос-Анджелес, увидел все эти горы, которые поднимаются к небу будто из моря, и... Черт! И надо же было такому случиться! В свой первый вечер в Лос-Анджелесе я отправился обедать в «Дерби». Собирался просадить там всю свою наличность. И знаешь, кто подсел за мой столик? Кларк Гейбл собственной персоной. Я не шучу – все именно так и было. Короче говоря, я влюбился в этот город, заболел им, и понадобилось почти тридцать лет, чтобы от этой любви излечиться... Между прочим, моя Мэри из Лос-Анджелеса. Родилась там и выросла... Но несмотря на это, здесь ей тоже очень нравится.

Маккитрик задумчиво кивнул, словно пытаясь уверить себя в этой мысли. Босх помолчал в ожидании, когда он заговорит снова, но Маккитрик, погрузившись в воспоминания, созерцал затуманившимся взглядом поверхность залива и безмолвствовал. Босх кашлянул.

– Отличный все-таки был парень, – словно очнувшись ото сна, произнес Маккитрик.

– Кто?

– Кларк Гейбл...

Босх раздавил в кулаке пустую алюминиевую банку, выбросил ее за борт и откупорил вторую.

– Давай все-таки вернемся к делу моей матери, – предложил он, сделав глоток. – Что тогда случилось?

– Если ты изучал содержимое папки, то знаешь, что тогда случилось. Там есть все необходимые для определенных выводов сведения. Это дело положили под сукно. Сначала мы его расследовали как положено, а потом стали писать: «К сожалению, новых зацепок не обнаружено». Это, конечно, не соответствовало действительности. Потому-то мне оно и запомнилось. Все-таки этим людям не следовало так с нами поступать.

– Каким людям? Кто они?

– Будто не знаешь! Большие шишки – вот кто.

– И что же они сделали?

– Надавили на нас, чтобы мы побыстрее сдали его в архив. И Эно им это позволил. Заключил с ними какую-то сделку. Чтоб его черти взяли!