— Я думал, у тебя хватит ума, чтобы не брать в компаньоны этого выскочку! — заявил Вениамин.

Но Дина была невозмутима. Да, возможно, Олаисен и выскочка, но он умеет добиваться того, что задумал. У него есть чутье. И энергия. По ее мнению, здесь, на севере, это редкие качества. Здесь люди привыкли ждать, что за них кто-то что-то сделает, будет их уговаривать. Трудиться в поте лица и вкладывать деньги не хочет никто. Ей хватило двух месяцев, чтобы понять это. Рейнснес выживет лишь в том случае, если начнет вести торговлю в паре со Страндстедетом и подчинится требованиям времени. Но она не собирается делать ставку только на верфь Олаисена, она купила также у пекаря Николаисена его гостиницу.

— Гостиницу Николаисена! Да он еле-еле сводит концы с концами! Ты сошла с ума! — воскликнул Вениамин.

— Пекарь ничего не понимает в гостиницах, он занимается только своей пекарней. А я знаю, что надо сделать, чтобы гостиница окупилась, — весело, но твердо сказала Дина.

— Фома и Стине уезжают в Америку, а ты покупаешь гостиницу в Страндстедете!

— Вот именно! На них держалось все наше хозяйство, с их отъездом в Рейнснесе ничего не останется от старых времен. Надо искать что-то новое. Без своей шхуны и торговли с Бергеном, без лавки и пароходной экспедиции жизнь здесь замрет окончательно. Пахать землю никто из нас не умеет! В том числе и ты, Вениамин! — Она говорила очень резко.

Вениамин с силой стукнул кулаком по столу, и судовая пепельница Андерса высоко подпрыгнула. Пепел взметнулся и лег на его руку.

— А ты сама! Вернуться с деньгами, чтобы вложить их в дело Вилфреда Олаисена! И в гостиницу! Стоило для этого возвращаться!

У Анны от его крика начали подергиваться уголки губ. Она рассердилась, но молчала.

Лицо Дины было непроницаемо. Когда Вениамин замолчал, она мягко сказала:

— Ты пошел характером в старого ленсмана, Вениамин. Это твой недостаток.

И продолжала: он ошибается, если думает, будто она вернулась только затем, чтобы купить здесь гостиницу. Она не знала, что ее здесь ждет. Разве что принудительный аукцион за долги. И не надеялась на возможность что-либо изменить. Но все оказалось не так страшно. Если позволяет здоровье и работает голова, здесь есть к чему приложить руки. Но главное, они должны принимать участие в том, что происходит в Страндстедете.

— Тебе, Вениамин, нужен настоящий кабинет, а не та жалкая нора на задворках, в которую ты заползаешь, когда погода не позволяет тебе вернуться в Рейнснес. Если вы с Анной решили остаться в Нурланде, вам надо переехать в Страндстедет. Там Анна сможет преподавать в школе, когда учителя отвлекают другие дела. И кто сказал, Вениамин, что ты не получишь практику после старого доктора?

Мужчины разом подняли на нее глаза. Откуда ей это известно?

— От редактора новой газеты.

Вениамин не мог скрыть презрения:

— Этот редактор — сплетник и прихвостень Олаисена!

Дина серьезно взглянула на него, потом сняла жакет и заявила, что надеялась встретить с их стороны больше интереса к будущему Рейнснеса. Разве им безразлично, какими средствами она располагает и сколько сможет вложить в Рейнснес?

Она достала портфель, разложила бумаги на потертой кушетке — чертежи, документы — и больше уже не делала попыток оправдать свои действия.

— Начнем с верфи.

Она объясняла, показывала, называла цифры, прочла договор о финансовой ответственности компаньонов. Не ожидая согласия или возражений, начала объяснять чертежи. Фундамент они заложат еще до снега. А весной уже смогут принять первые заказы. К лету, то есть в июне 1879 года, верфь будет готова!

Андерса захватил ее рассказ.

— Я только не понимаю, кто финансирует пятую часть расходов? — спросил он.

Дина показала на пункт в договоре, в котором говорилось, что Олаисен и она вносят по две пятых наличными. А одну пятую покроет Олаисен, заложив свой дом. С этим уже все в порядке. Каждый из компаньонов имеет преимущественное право выкупить долю партнера, если тот по какой-либо причине захочет выйти из дела, возможно, не справившись со своими обязательствами. Кроме того, у них есть письменный договор, предусматривающий, что в случае возникновения серьезных разногласий между партнерами каждый имеет право без предупреждения изъять из дела вложенные им средства.

— Предположим, вы поссоритесь и он изымет свою долю? — спросил Андерс.

— Я не пропаду, — улыбнулась Дина.

— А если это сделаешь ты? — спросила Анна.

Дина пожала плечами:

— Это уже забота Олаисена. Он взял заем под заклад своей недвижимости и вряд ли захочет ссориться со мной.

— Как бы там ни было, доля Олаисена на одну пятую больше твоей, значит, преимущество на его стороне, — заметил Андерс.

— Это справедливо. Идея принадлежит ему. Он провел предварительную работу и рискует, взяв заем. А я только вкладываю деньги, чтобы в будущем получать прибыль.

Дина по очереди оглядела всех. Они молчали, и она взяла последнюю стопку документов.

— А если ваше дело провалится? — мрачно спросил Вениамин.

— Ни одно прежнее дело Олаисена не провалилось, так же как и мое. Почему вы думаете, что теперь чутье нас обманет? Нашим судовладельцам приходится прибегать к услугам верфей на юге. Чтобы переделать шхуну в пароход, Олаисену пришлось отправиться в Трондхейм. Почему этим нельзя заняться у нас? Но мы начнем с небольших ботов, а там будет видно. Верфь для больших стальных судов? Что скажете?

— Ты сумасшедшая, — произнес Вениамин. — Что тебе известно о таких судах?

— Мне ничего, а другим известно. Хотя бы в Германии.

— Ты могла бы пустить эти деньги на Рейнснес, поставить его на ноги.

Они поняли, что терпению Дины есть предел. Она нахмурила брови, погасила сигару и наклонилась к Вениамину:

— И чем же мы в Рейнснесе станем заниматься? На что мы все вместе с ним будем существовать, когда деньги кончатся? На твое докторское жалованье?

Вениамин изменился в лице.

— Поступай как знаешь! — Он встал и хотел уйти. Уже стоя на пороге, он спросил, намерена ли она жить в Норвегии, пока строится верфь.

— Да! И в Рейнснесе, и в Страндстедете!

Он посмотрел на нее с безнадежным отчаянием:

— А Андерс? Поедет с тобой в Страндстедет? Или он годен только для разового употребления?

Анна вскочила и бросилась на Вениамина. Заколотила кулаками ему в грудь. Из горла у нее вырвался странный звук. Но это были не рыдания.

Дина громко задышала. Дыхание со свистом вырывалось у нее изо рта.

— Вениамин! — с грозным спокойствием одернула она его.

Он вышел в лавку и сел на стул перед прилавком. Долго переводил глаза с ящика на ящик. Некоторые были приоткрыты, и из них доносился древний, столетний запах. Столетний? А может, и старше. Ему вдруг захотелось узнать, сколько лет в Рейнснесе держали лавку. Историю Рейнснеса. Теперь эта история подошла к концу, а никто даже пальцем не шевельнул, чтобы помешать этому. Даже он.