Перед ней открывался восхитительный вид. Далеко внизу полная луна выкладывала серебристую дорожку по морской ряби, темное море тянулось к далекому горизонту. В чистом весеннем воздухе звезды казались очень близкими, словно до них можно дотянуться рукой.

— Красиво, не правда ли? — спросил Аваскейн. — Но лишь немногие удостаиваются подняться сюда и полюбоваться. Только я и мои сыновья.

— У тебя должны быть сильные ноги, господин хороший, от всех этих проклятых ступеней.

— К ним довольно быстро привыкаешь.

Свежие дрова загорелись, вокруг заплясал золотой свет. Примилла облокотилась на каменное ограждение, наблюдая за берегом, на который накатывали волны, подобные серебристым призракам.

— Прости, что спрашиваю, — заговорил Аваскейн. — Но женщины редко путешествуют в одиночестве. Разве ты не боишься опасностей на дорогах?

— Я могу за себя постоять, когда требуется, — ответила Примилла со смехом. — И кроме того, здесь не так много людей, чтобы причинять мне беспокойство. Стоило проехать такой путь, чтобы поискать в лесу необходимые мне растения. Видишь ли, я всю жизнь была красильщицей, рано выучилась этому мастерству и занимаюсь им уже много лет. Моих познаний достаточно, чтобы экспериментировать с разными растениями и подбирать лучшие цвета для моей гильдии. Мы изучим то, что я привезу домой, выкрасим кусочки ткани, потом посмотрим, как они стираются, и так далее. Никогда не знаешь, когда найдешь что-то, что на самом деле принесет тебе богатство. — Она показала на свои синеватые руки. — Вот вся моя жизнь. Она оставила пятна прямо на моей коже.

Аваскейн свято верил в необходимость прилагать усилия, чтобы все делать правильно. Он хорошо понял, что она имеет в виду. Но впоследствии, после того, как Примилла давно уехала, он то и дело вспоминал женщину с коричневато-синими руками и думал, чего же она искала на самом деле.

Королевский город Абернауд раскинулся по реке Элавер примерно на две мили вверх по течению, начиная от морского побережья и гавани. За крепостными валами и каменными стенами мощеные улицы то взбегали вверх по холмам, то опускались вниз, в ложбины. По обеим „ сторонам от мостовых стояли одинаковые домики, а вер шину самого высокого холма венчал королевский дан, над которым развевалось серебристо-голубое знамя трона дракона. Далеко внизу, в долине, жались друг к другу хижины бедняков. Чем выше стоял человек на социальной лестнице, тем выше располагалось его жилище в Абернауде.

Как глава гильдии красильщиков, Примилла обитала на гребне невысокого холма. Ее дом был выстроен на просторном участке, который получила вместе со своим положением. Вместе с ней в трехэтажном круглом здании жили пять ее учеников, которые помогали ей в работе и одновременно постигали основы мастерства. На заднем дворе стояли длинные сараи, в которых размещались главные производственные помещения гильдии. Ткани, окрашиваемые там под личным надзором Примиллы, отправлялись в королевский дом в счет налогов гильдии.

Хотя во время своего путешествия в Каннобейн Примилла действительно нашла редкие растения для окраски тканей, она испытывала раздражение, поскольку ей потребовалось на время уехать от дел гильдии. Однако долг перед двеомером всегда был важнее, чем долг перед красильщиками. Когда Невин просил ее о помощи, она никогда не могла отказать своему старому учителю магического искусства. Хотя ему еще предстояло рассказать ей о причинах своего интереса к делам Мейла, принца Аберуина и Каннобейна, она была готова порасспрашивать кого удастся и выяснить все возможное. Теперь, после того, как Примилла узнала, что Каннобейн все еще остается верен Мейлу, она могла сосредоточиться на более важном вопросе — на проблеме положения принца при дворе.

Как часто случалось, Невин удачно выбрал время. Нынешним летом у Примиллы появится доступ в дворцовые круги, поскольку король просил городские гильдии об огромном займе для продолжения борьбы за трон Дэверри. Обычно господа благородного происхождения с презрением смотрели на торговцев и ремесленников. Но коль скоро королю потребовались деньги, вокруг членов гильдий и купцов начали кругами ходить лучшие люди королевства. В первую ночь после своего возращения Примилла присутствовала на первом из собраний, созванном гильдиями и купцами, чтобы выбрать представителей для личных переговоров прямо во дворце. Поскольку она хотела туда отправиться, то легко получила место в совете. Купцы состязались за эти места, но лишь немногие ремесленники могли позволить себе надолго оторваться от работы.

Наконец после недели собраний и обсуждений представители гильдий — пять человек с ростовщиком Гротиром во главе — встретились с четырьмя советниками короля в узком зале на втором этаже королевского броха. Писарь с каждой стороны тщательно фиксировал ход обсуждения. Примилла ожидала долгого торга и борьбы, но главный советник короля, темноглазый мужчина с животиком по имени Кадлью, твердо объявил, что король хочет тысячу золотых монет.

— Боги! — выдохнул Гротир. — Вы понимаете, господин, что гильдии разорятся, если такой заем не будет срочно погашен?

Кадлью просто улыбнулся, поскольку все собравшиеся знали, что Гротир врет. В то время, как торг пошел всерьез, Примилла обдумывала размер займа. Если королю требуется столько денег, то он явно планирует крупное наступление, а это может плохо отразиться на принце, которого держат пленником в Керморе. Совещание закончилось ничем. Впрочем, ничего иного и не ожидалось. Когда члены гильдии уходили, Примилла задержалась и спросила Кадлью, не может ли он потратить минутку и показать ей королевские сады.

— Конечно, уважаемая. Несомненно, они тебя заинтересуют.

— Для меня большое удовольствие посмотреть на цветы в целом виде, поскольку моя работа требует по большой части разрывать их на части и кипятить.

Мило посмеиваясь, Кадлью повел Примиллу вокруг броха. Низкая кирпичная стена, представляющая собой заграждение от лошадей, окружала комплекс из крошечных лужаек. На каждой из них по кругу были разбиты цветочные клумбы. Лужайки напоминали зеленые драгоценные камни в цветном обрамлении. Кадлью с Примиллой приятно провели четверть часа, обсуждая различные виды растений и их цветы. Наконец Примилла посчитала, что может перейти к волнующему ее вопросу.

— Знаете ли, некоторое время тому назад я искала редкие растения у западной границы и останавливалась в Каннобейне, — сказала она. — В загородном доме принца Мейла.

— А они хоть помнят там принца?

— Очень хорошо помнят. Как печально, что у Мейла такой вирд. Я не могу не думать, что этот займ означает намерение короля бросить его на произвол судьбы.

— Только для ваших ушей, уважаемая, но вы догадались правильно. Нашему сеньору следовало позволить повесить Мейла много лет назад и продолжать войну, но принцесса Маддиан умоляла его не делать этого. Своими слезами она не позволяла забыть о принце. Поскольку она воспитывалась здесь при дворе, то король всегда смотрел на нее, как на родную дочь.

— Но теперь принцесса умерла.

— Именно.