— Я принесу вам еще кофе, ваша светлость, и не угодно ли вам что-нибудь съесть? Вы похудеете настолько, что ни одно из ваших новых платьев не подойдет вам, если будете всякий раз отказываться от завтрака.

— Возможно, мне они никогда не понадобятся, — тихо проговорила Корнелия.

— Не говорите так, ваша светлость. Я предвкушаю тот день, когда мы сможем избавиться от этих отвратительных английских одеяний.

Корнелия вздохнула.

— Ты привезла саквояжи от мадам де Вальме прошлой ночью? — спросила она, помолчав.

— Да, ваша светлость. Мы не вернемся туда снова?

— Нет, Виолетта.

Лицо Виолетты излучало любопытство, но Корнелия больше ничего не добавила и поднялась из-за письменного стола. Не успела она сделать это, как послышался стук во входную дверь.

Виолетта отправилась посмотреть, кто это мог быть. До Корнелии донеслось ее удивленное восклицание, и затем в комнату вошла Рене. Лицо ее полностью скрывала вуаль, но она откинула ее складки и щелкнула языком.

— Фу! Как жарко, впрочем, я всегда ненавидела вуали! — воскликнула она. — Но я не могла разрушить твою репутацию. Иначе любой бы в отеле узнал, что пользующая дурной славой мадам де Вальме навещала тебя.

— Какой приятный сюрприз!

Корнелия обняла Рене и нежно расцеловала.

— Я пришла оттого, что беспокоилась, та cherie, — сказала Рене.

— Давайте присядем, — предложила Корнелия. Виолетта благоразумно покинула комнату, и они остались вдвоем.

— Скажите мне, почему вы беспокоились? — спросила Корнелия.

— Прежде всего за тебя, — ответила Рене, улыбнувшись. — Ты выглядишь прелестно сегодня. Выходит, все мои опасения, на твой счет во всяком случае, были излишними.

Корнелия взяла свою старшую подругу за руку.

— Я очень, очень счастлива, — сказала она. — И в то же самое время…

— В то же самое время? — переспросила Рене.

— Любопытно, как долго продлится мое счастье?

— Это именно то, из-за чего я пришла к тебе.

Герцог уже прибыл в мои апартаменты, чтобы навестить тебя.

— Так рано? — воскликнула Корнелия.

— Да, в первый раз он приехал около семи утра. Так слуги доложили мне. Ему ответили, что мадемуазель Дезире там нет. Я сделала вывод, что он вернулся к себе, переоделся и прибыл с визитом около девяти тридцати. Я была дома и распорядилась, чтобы слуги отвечали, что ничего не знают, до тех пор, пока я сама лично не переговорю с ним. Я продержала его до одиннадцати, а затем приняла его. Дезире, он потерял рассудок — что мне делать с ним?

— Вы думаете, что он любит меня? — спросила Корнелия.

— Я знаю, что любит, — ответила Рене. — Этот человек способен на очень глубокие чувства, если их разбудить, и ты, моя крошка, сделала это.

Он любит тебя так, как он никого никогда в своей жизни не любил.

— Но достаточно ли этого? — спросила Корнелия.

Рене издала легкий вздох и отвела в сторону свое взволнованное лицо.

— Мы можем только ждать и наблюдать, — закончила Корнелия, отвечая сама себе.

Она встала и подошла к письменному столу.

— Все утро я пыталась написать герцогу письмо. Это было трудно, но я знала, что должна написать ему что-то.

Корнелия секунду стояла, держа конверт в руке, и затем открыла его и извлекла письмо.

— Потому, что я хочу, чтобы вы передали ему это письмо, — сказала она, — и потому также, что вы наш самый дорогой друг и будет лучше, если вы прочтете его.

Рене взяла протянутое письмо. Оно оказалось кратким и написано на французском языке.

«Я люблю вас от всего своего сердца, писала Корнелия, ноя покидаю Париж, и вам не представится возможности отыскать меня. Если мы никогда более не встретимся, помните всегда, что я люблю вас».

Глаза Рене неожиданно наполнились слезами.

— Ах, моя дорогая, — сказала она. — Разумно ли так рисковать?

— Чтобы выиграть все? — спросила Корнелия.

— А если ты проиграешь?

— Если я проиграю, — ответила Корнелия, — тогда Дезире умерла прошлой ночью.

— Ты никогда не расскажешь ему?

— Я никогда не расскажу ему.

Рене поднялась на ноги.

— Ты намного храбрее и сильнее, чем я думала. Я еще больше полюбила тебя, и я буду молиться, чтобы все сложилось для тебя хорошо.

Корнелия прильнула к Рене и поцеловала ее.

— Что бы ни случилось, вы всегда останетесь моим другом, — сказала она. — Но для нас было бы тяжело увидеть друг друга терпящими любовные поражения, потому что для нас любовь значит больше, чем положение в обществе, больше, чем гордость.

— Я буду молиться за тебя… за вас обоих.

Рене убрала письмо в свою сумочку, поцеловала Корнелию и, опустив вуаль, вышла из спальни.

Дверь бесшумно закрылась за ней.

Неожиданно Корнелия почувствовала, что страшно устала. Она сняла свой розовый капот и рухнула на кровать. Сон сморил ее прежде, чем Виолетта появилась на ее звонок.

— Пошли записку его светлости, что я не спущусь к ленчу, — пробормотала Корнелия.

Ее ресницы затрепетали на щеках, и она мгновенно заснула.

Ей показалось, что она проспала не более минуты, прежде чем голос Виолетты разбудил ее:

— Ваша светлость! Ваша светлость!

Из глубины забвения Корнелия вернулась в явь.

— Что такое? — спросила она.

— Его светлость настаивает на том, чтобы увидеться с вами немедленно.

Вздрогнув, Корнелия окончательно проснулась и села в постели.

— Он не должен зайти сюда, — сказала она, быстро окинув взглядом свои разметавшиеся по подушке волосы.

— Нет, ваша светлость. Он просил вас одеться.

Он ждет вас в гостиной.

Не задавая больше вопросов, Корнелия выпрыгнула из постели и заспешила в ванную комнату. Несмотря на то, что двери в гостиную были закрыты, Корнелия была уверена, что герцог расхаживает взад-вперед по ковру, руки его сцеплены за спиной, голова опущена на грудь.

Проворно облачившись в один из блеклых нарядов своего приданого, Корнелия в темных очках вышла в гостиную.

— Добрый день, — вежливо произнесла она. — Приношу извинения, что мое здоровье не позволило мне спуститься к ленчу.

— Ленч! — вырвалось у герцога таким тоном, словно он впервые услышал это слово.

— Разве вы ничего не ели? — спросила Корнелия.

— Нет… я как-то не думал об этом, — отозвался герцог. — Но это не имеет значения.