Дальше слова были вымараны чернилами и зачеркнуты так, чтобы их невозможно было прочитать. Но Грейс нарисовала стрелочку, ведущую вбок, и оставила на полях сноску:

О мертвых плохо не говорят, но в таком случае и мертвым нельзя плохо говорить о живых. Скажем так: мое мнение о тете Беатрисе полностью совпадает с вашим!

Дальше письмо продолжалось:

А причина, по которой я остановила свой выбор именно на Беатрис… как вашем опекуне, кроется в том, что она всю жизнь абсолютно безучастно относилась к истории нашей семьи. А это было как раз то, что нужно. Ее отстраненность и равнодушие делало вашу жизнь безопасней. Мое же постоянное присутствие ставило бы вас под постоянную угрозу.

Но как же я ждала выходных, чтобы встретиться с вами и вместе провести пару дней!

Должна признаться, что в этой междоусобной войне между кланами я не всегда была на высоте и часто была вынуждена делать такие вещи, гордиться которыми, мягко говоря, не стоит. Но непростительней всего, о чем я буду жалеть до конца моих дней, то, что я так и не смогла уберечь вас.

Вы не переставали удивлять и радовать меня, и я благодарна вам за то, что вы не затаили против меня обиды. Напротив, даже в горе вы оставались такими же ласковыми и добрыми, какими были всегда. И любознательными…

Но и тогда мне казалось, что я каким-то образом все еще могу защитить вас от зла и враждебности со стороны наших родственников и делаю все возможное, чтобы держать вас на расстоянии от самых страшных тайн нашей семьи. Но в то же время — и возможно, в этом прячется мой эгоизм — мне хотелось поделиться с вами всем тем, что есть лучшее у Кэхиллов, с их достижениями и открытиями. И поэтому я водила вас на Шекспира, и мы вместе смотрели его пьесы. Я наняла Эми учителя музыки, и вы познакомились с Моцартом. Но вы не знали о том, что мы с ними одна семья, и я вам ничего не рассказывала. Почти. Я мечтала о том, что вам не придется узнать, что такое вражда до тех пор, пока этой вражде не придет конец.

Ах да… тогда я еще надеялась, что это произойдет уже скоро, и я успею… Успею забрать вас у Беатрис, успею взять вас домой и начать воспитывать вас, пока вы еще не стали взрослыми.

Но… мне не суждено и это.

Выяснилось, что у меня рак. И что это неизлечимо. Вместе с тем над нашей семьей нависла и другая, не менее страшная гроза, вражда зашла слишком далеко, и жизнь становилась все более и более опасной.

И тогда мы, Мадригалы, поняли, что ради того, чтобы спасти мир от разрушения, все Кэхиллы должны объединиться. Раз и навсегда, воссоединение семьи и перемирие между кланами стало единственным решением, способным заставить отступить зло. Только единство и союз между всеми членами семьи способно противостоять катастрофе, которая угрожает миру.

— Так, значит, с этой другой семьей будут бороться все? Все Кэхиллы? — спросил Дэн.

— Кто-то из разных кланов всегда дружил друг с другом, в том числе и у Мадригалов было много друзей из других ветвей Кэхиллов. Но теперь нас должно быть значительно больше, — ответил мистер Макентайер.

— Но как же так? Ведь даже те, кто прошел вместе с нами сквозь испытания, не то что не доверяют другим, они и себе-то часто не верят. Во всяком случае, когда дело касается формулы, — возразила Эми.

— И правильно делают, — мрачным голосом ответил Макентайер.

Дэн вспомнил о списках ингредиентов и поспешил дочитать письмо.

Итак, раз вы читаете это, то значит, вы сделали то, чего не удавалось сделать ни одному Мадригалу в течение последних пятисот лет. Я так горжусь вами…

И раз вы читаете это письмо, то значит, вы несете на себе такой груз, который не по силам ни одному ребенку одиннадцати и четырнадцати лет.

Дэн быстро захлопал ресницами и на какое-то время замолчал. Получалось, что бабушка уже тогда все знала!

У Мадригалов всегда хранилась некая часть общей формулы Гидеона Кэхилла. Но за всю историю существования семьи у них ни разу не было всех ингредиентов сразу. Мадригалов никогда не интересовали ключи как таковые. Их гораздо больше заботило другое — воссоединить всю семью и сделать так чтобы все ключи не попали в одни плохие руки. Но сама по себе, формула Гидеона никогда не была нашей целью. Она нам просто не нужна.

Но недавние события заставили нас пересмотреть этот взгляд и поставить перед собой другие цели.

И вот я решила устроить всеобщую гонку за ключами. Но тут я снова встала перед невозможным выбором. Да, я действительно испытываю самые нежные чувства к своему брату Фиске, и нас с ним связывают самые близкие и теплые отношения. Но этот пессимист был бы последним, кто поверил бы в мою идею о перемирии Кэхиллов. Я испытываю глубочайшее уважение к мистеру Макентайеру и Мадригалам, но понимаю, что в одиночку оба они бессильны справиться с этой задачей.

И так получилось, что единственными людьми на Земле, которым эта миссия была по плечу, были вы. Да, да, именно вы — те, кого я больше всего в жизни мечтала оградить от семейных распрей и войн. Те, кого я была призвана защищать и оберегать. И как мне было не знать, что достаточно бросить клич, и вы оба — и даже ты, Эми, — тут же откликнетесь на него и добровольно вступите в эту борьбу со злом ради спасения мира. Хотя ты, Эми, и считаешь себя трусишкой.

Я и сама трусиха.

Потому что я снова и снова откладывала решение поговорить с вами, все последние месяцы, а потом недели я собиралась взять себя в руки и начать этот разговор. Я хотела сама рассказать вам правду. Но я понимаю, что только испугаю вас и еще больше испугаюсь сама. Я становлюсь слабой. И это не только моя болезнь. Это страх. Страх от того, что я сама затеяла и собираюсь сделать ради спасения мира.

Но надеюсь, что теперь, когда самое страшное позади, вы простите и поймете свою бабушку.

— Прекрати, Грейс, — пробормотал Дэн. — Мы бы не простили тебя, если бы ты не включила нас в гонку за ключами.

Но теперь, когда дело сделано, ему было легко так говорить.

Я просила мистера Макентайера, чтобы он делал все, что в его силах, чтобы помогать вам там, где он сочтет это необходимым. И я попросила его предупредить вас, чтобы вы никому не доверяли. Мы были вынуждены это сделать ради вашей безопасности, особенно в самом начале гонки, когда все вам еще было ново и непонятно. Но я очень надеюсь, что вы не пронесете эту философию недоверия через всю свою жизнь и понимаете, что все время так жить нельзя. Вас многие предавали — среди них и я сама — та, которая любит вас больше жизни. И я должна сказать, что разочарование приходит не от тех, кто вас предал и был вашим врагом, а от тех, кто вас предал и был вашим другом, близкие ранят сильнее. Но несмотря ни на что, невзирая на предательства и обманы, вы должны любить. И за это вас ждет такая награда, по сравнению с которой все разочарования будут казаться ничтожными.

Дэн оторвался от письма и поднял глаза на Эми. Слезы струились у нее по щекам.

— Это было главным — любовь, — сказала она. — «Полезные усилия любви», вот что главное. Грейс считала, что наша любовь к людям принесет нам победу. И их любовь к нам. Но ведь так оно и произошло на самом деле!