Аккуратно поставив фотографию на место, Марк Захарович закрыл глаза. Время позднее, в здании почти никого не было, разве что его секретарь, который не мог дождаться, когда, наконец, шеф свалит домой.

«Паша Ефимцев даже не представляет, о чем просит… Хотя, о чем это я? Он прекрасно все понимает, не мальчик! Но так же хорошо знает и о том, что я не могу ему отказать. Он всю жизнь был таким и всегда добивался того, чего хотел», – размышлял Головин.

Один неосторожный звонок мог поломать карьеру. У каждого свои полномочия, и уж тем более не пристало вторгаться в чужую сферу, обычно таких вещей не прощают.

На столе адмирала стояли три телефона, один из которых напрямую соединял его с администрацией президента. Правом звонка он не воспользовался ни разу, зато именно через него получал самые серьезные указания. Может, настал тот самый случай, когда общение необходимо?

Уже в следующую секунду Марк Головин решительно поднял телефонную трубку.

– Соедините меня с президентом…. Какой вопрос? Разумеется, не личный, дело государственной важности… Нет, не могу, я должен доложить президенту лично… Впрочем, скажите, что дело касается международного терроризма. Да. Чем скорее состоится разговор, тем будет лучше для дела… Да, жду.

Из ресторана Ефимцев вышел в сопровождении Артема.

– Мы будем все время на связи, можете не беспокоиться.

– Я и не беспокоюсь, – угрюмо хмыкнул Павел Егорович. – Он где-то рядом?

– Стоит на противоположной стороне.

– Наверное, ждет, когда ты от меня отвалишь?

– Возможно, – кисло улыбнулся Артем.

– Пусть считает, что ждать ему пришлось недолго.

– Тогда я пойду.

Павел Ефимцев лишь едва кивнул и, прибавив шаг, направился в сторону дома, где он снимал квартиру. Три километра от ресторана – самое подходящее расстояние для неторопливой прогулки. Спасаясь от холодного порывистого ветра, Ефимцев поднял воротник. Прошагав метров сто до ближайшего перекрестка, повернул направо, к узкому переулку и тут обратил внимание на худощавого негра, закутанного в темную одежду, будто бы в саван. Лица не рассмотреть, да и держался он на значительном расстоянии, ближе к фасадам зданий, но то, что он шел именно за ним, у Павла Егоровича не было никаких сомнений.

Дойдя до следующего перекрестка, Ефимцев обернулся, пересекая дорогу, и тотчас натолкнулся на острый взгляд темных глаз, смотревших на него из-под опущенного капюшона. Так смотреть может только человек, отважившийся на какое-то решительное действие. По коже неприятно пробежал холодок. Медлить было опасно. Вытащив трубку телефона, Павел Егорович произнес:

– Он начинает меня обременять.

– Все под контролем, Павел Егорович.

– Вот и отлично. Сделайте что-нибудь, а то я устал от этой плотной опеки.

– Хорошо. Метров через двести мы вас от него избавим.

Сунув мобильник в карман, Ефимцев пошел дальше, вдоль длинного здания с колоннами, растянувшегося чуть ли не на весь квартал, чувствуя спиной сверлящий взгляд человека, идущего следом. Он даже не успел пройти угол здания, когда услышал позади чей-то возмущенный вскрик. Обернувшись, увидел, как его преследователя окружили трое высоких чернокожих мужчин. Не сбавляя шага, Ефимцев завернул за угол, где его поджидал серый «Бентли». Дальнейшее его не интересовало.

– Вы на месте? – вытащив телефон, спросил он.

– Да. Скоро они закончат пересчет денег. Начинать?

– Дождитесь меня. Мне бы хотелось посмотреть на этот спектакль. Вот что, – повернулся Павел Егорович к водителю, – езжай на площадь Виктории. Хочу все увидеть своими глазами.

– Понял, – удовлетворенно кивнул водитель и, развернув автомобиль, прибавил скорость.

Ефимцев велел остановиться немного в стороне, под тенью высокого каштана, чьи мохнатые ветви, едва не касаясь брусчатки, создавали густую тень. Преимущество расположения автомобиля заключалось в том, что, будучи сами невидимыми, они прекрасно лицезрели не только широкий двор, засаженный зеленью, но и подступы к нему с нужным подъездом.

Через несколько минут, явно довольный, напевая что-то веселое себе под нос, из подъезда вышел Абу Рахим и скорым шагом направился к «Хаммеру», стоявшему неподалеку от подъезда. Плюхнувшись в водительское кресло, он завел двигатель и, просвистев толстой резиной по асфальту, на большой скорости выехал со двора. Еще через пятнадцать минут к подъезду подъехала небольшая грузовая машина, кузов которой был закрыт брезентом: из кабины вышли два человека, в одном из которых он узнал Артема. Парни по-деловому направились к дому, ненадолго замешкавшись у подъезда, – ровно настолько, чтобы открыть входную дверь, и неслышно прошли в дом.

Раздался телефонный звонок.

– Слушаю, – негромко ответил Ефимцев.

– Все прошло безупречно, наш малыш ни о чем не догадывается.

– Где вы отыскали таких колоритных негров?

– Это наши ребята, – раздался в ответ сдержанный смешок. – В Лондоне уже давно, обжились. Так что мы привлекаем их для некоторых поручений. Что делать с этим сомалийцем дальше?

– Попридержите его еще немного, а потом отвезите куда-нибудь на окраину города и отпустите.

– Мы можем его заставить замолчать, – голос прозвучал слегка вкрадчиво, – сделать это нетрудно.

– А вот этого как раз не нужно, у меня есть на него некоторые планы.

Отключив телефон, Павел Егорович нервно сунул его в карман. Что-то они задерживаются. Но неожиданно дверь отворилась, и из подъезда вышел Артем со своим напарником, сжимая в руках по компактному брезентовому мешку. Без суеты они закинули мешки в кузов, а потом вновь скрылись в подъезде, через минуту вновь появились с точно такими же мешками в руках.

Ефимцев облегченно вздохнул, когда грузовик, мерно затарахтев, выехал на улицу.

– Все, поехали! За грузовиком. И постарайся не нарушать правила, нам ни к чему неприятности с полицейскими.

– Понял, – прибавил водитель газу, тотчас последовав за грузовиком.

Главное, не попасть в какую-нибудь аварию, иначе трудно будет объяснить полиции наличие в кузове семи миллионов долларов.

– Останови, – неожиданно приказал Ефимцев, когда машина, съехав с моста через Темзу, покатила по мостовой.

Водитель послушно прижал машину к обочине. Павел Егорович вышел из салона и подошел к гранитному парапету. Вода в реке выглядела черной, лишь иной раз отсвечивающей огнями на колыхающейся поверхности. Неторопливое движение воды притягивало взгляд, течение завораживало. Пожалуй, так можно простоять до самого рассвета.

Вокруг моста тоже спокойно, если не считать того, что где-то у противоположного берега кто-то нещадно скрипел уключиной, да еще раздавались отголоски пронзительно молодого голоса, затянувшего песню.