Когда император прибыл в Акру, он уже не был нужен султану аль-Малик аль-Камилю, потому что его брат аль-Малик аль-Муаззам, который был причиной, по которой к Фридриху обратились за помощью, к этому времени умер. Отослать его обратно или даже напасть на него тоже было невозможно, ввиду условий предварительного соглашения, и потому что это помешало бы аль-Камилю достичь заветной цели. Поэтому он заключил договор с Фридрихом и обращался с ним с большим уважением. […] Император обосновался в Акре, и между ним и аль-Камилем до конца года сновали послы.

Иерусалим передан франкам

Ибн Васил

Последовали переговоры между аль-Малик аль-Камилем и императором, цель которых была установлена ранее, когда аль-Камиль и император встретились впервые, еще до смерти аль-Малик аль-Муаззама. Франкский король отказался возвращаться домой, если не будут выполнены его условия, среди которых была сдача Иерусалима и часть территории, захваченной Саладином (Фридрих вспомнил предложение, сделанное крестоносцам в 1220 году в Дамиетте, – сдать всю Палестину; для императора папский легат Пелагий постепенно стал «моим представителем, главой моих слуг»; «И ты должен мне не меньше, чем готов предложить ему» – Макризи). В то же время аль-Камиль никоим образом не был готов отдать ему эти территории. В конце концов было согласовано, что он получит Иерусалим при условии, что не будет пытаться восстановить стены, ничего за пределами города не будет принадлежать франкам и все окрестные деревни станут мусульманскими, и мусульманский правитель будет жить в Эль-Бире – в провинции Иерусалим. Священные окрестности, включая Купол Скалы и мечеть аль-Акса, оставались мусульманскими, а франки получали право их посещать. Управление ими оставалось в руках тех, кто этим занимался, и, таким образом, на мусульманский культ ничто не влияло. Франки исключили из соглашения несколько деревень, расположенных по дороге из Акры в Иерусалим, которые должны были принадлежать им, в отличие от остальной провинции Иерусалим.

Султан аль-Малик аль-Камиль утверждал, что если он порвет с императором, и не даст ему то, что он требует, результатом будет война с франками, в которой мусульмане понесут невосполнимый ущерб, и все, к чему они долго и упорно стремились, выскользнет из их рук. Поэтому он склонялся к тому, чтобы удовлетворить франков, отдав им обезоруженный Иерусалим и заключив с ними временное перемирие. Позже, когда возникнет необходимость, он сможет получить от них уступки. Эмир Фахр ад-Дин ибн аш-Шейх вел переговоры от имени султана, и много обсуждений и споров имело место между ними. Император посылал аль-Малику аль-Камилю вопросы, касающиеся сложных философских, геометрических и математических проблем, чтобы проверить ученых мужей при его дворе. Султан передавал математические вопросы шейху Алам ад-Дин Кайсару, большому мастеру в этом искусстве, и другим ученым, которые отвечали на все. Султан и император поклялись соблюдать условия соглашения и заключили перемирие на установленный период (10 лет, 5 месяцев и сорок дней, начиная с 28-го дня первого месяца раби 626 / 24 февраля 1229 года – Макризи). Таким образом они урегулировали вопросы между собой, и каждая сторона была уверена в другой. Мне говорили, что как-то раз император сказал эмиру Фахр ад-Дину: «Если бы я не опасался, что пострадает мой престиж среди франков, я бы не стал навязывать эти условия султану. На самом деле я вовсе не стремлюсь получить Иерусалим или какие-то другие города. Я всего лишь хочу сохранить репутацию у христиан».

После заключения перемирия султан распорядился, чтобы мусульмане покинули Иерусалим и передали его франкам. Мусульмане покинули город, стеная и причитая. Новость быстро распространилась по всему мусульманскому миру, который стал оплакивать утрату Иерусалима, назвал поступок аль-Камиля позорным – ведь завоевание Святого города у неверных считалось одним из величайших достижений аль-Малика ан-Насира Саладина – да покоится он с миром. Но только аль-Малик аль-Камиль знал, что мусульмане не смогут защитить себя в неукрепленном Иерусалиме, и не сомневался, что, когда он достигнет своей цели и овладеет ситуацией, он сможет очистить Иерусалим от франков, изгнав их. «Мы всего лишь уступили им несколько церквей и разрушенных домов. Священные места – Скала и другие святыни, к которым мы совершаем паломничества, как и прежде, остаются нашими. Мусульманские ритуалы продолжают исполняться, как и прежде, и у мусульман есть свой правитель в провинции».

После достижения договоренности император попросил у султана разрешения посетить Иерусалим. Султан дал его и велел кади Наблуса Шамс ад-Дину, который пользовался большим уважением у Айюбидов, сопровождать императора во время визита в Иерусалим – до возвращения в Акру. Автор Джамал ад-Дин ибн Васил говорит: «Кади из Наблуса Шамс ад-Дин благословенной памяти рассказывал мне: «Я занял место рядом с ним, как султан аль-Малик аль-Камиль приказал мне, и вошел на Священную территорию вместе с ним, где он осмотрел нижние святилища. Затем я отправился с ним к аль-Аксе, которой он восхитился, так же как и Куполом Скалы. Когда мы пришли к михрабу, он восхищался его красотой и высоко оценил кафедру, на которую поднялся. Когда он спустился, то взял меня за руку, и мы пошли в сторону аль-Аксы. Там он заметил одного патера, который хотел с Евангелием в руках войти в мечеть. Рассерженный император воскликнул: «Кто тебя привел сюда? Богом клянусь, если хотя бы один из вас осмелится без разрешения переступить сей порог, велю выколоть глаза ослушнику. Все мы – слуги и рабы султана аль-Малик аль-Камиля. Он передал эту церковь мне в порядке любезности. Не желаю, чтобы кто-то из вас превышал свои обязанности». Перепуганный патер быстро удалился. Затем король отправился в приготовленный для него дом и поселился в нем». Кади Шамс ад-Дин говорит: «Той ночью я попросил муэдзина не тревожить императора и не призывать к молитве. Однако, когда на другой день я отправился к императору, он спросил: «О кади, почему муэдзины не призывали, как обычно, к молитве?» Я ответил: «Это я, Ваш покорный слуга, запретил им ради спокойствия вашего величества». Император заметил, что не следовало этого делать, и объяснил, что остался в Иерусалиме на ночь прежде всего затем, чтобы услышать ночной призыв муэдзина». Днем он вернулся в Акру.

Когда новость о потере Иерусалима достигла Дамаска, аль-Малик ан-Насир принялся ругать дядю аль-Малик аль-Камиля за то, что он отвратил от себя людей. Он велел проповеднику, шейху Шамс ад-Дин Юсуфу, племяннику (sibt) шейха Джамал ад-Дин ибн Джаузи, который пользовался большой народной любовью, прочитать проповедь в большой мечети Дамаска. Он должен был вспомнить историю Иерусалима, святые традиции и легенды, связанные с этим городом, заставить людей горевать о его утрате и упомянуть об унижении и позоре, который навлекла на мусульман эта утрата. Таким образом аль-Малик ан-Насир Дауд хотел отвратить людей от аль-Малика аль-Камиля и обеспечить их верность себе, чтобы потягаться с дядей. (Мы уже упоминали о ссоре между аль-Малик аль-Камилем и аль-Малик аль-Муаззамом из Дамаска, которая привела к вызову Фридриха. Ан-Насир, сменивший отца в Дамаске, теперь рассчитывал использовать эмоции, вызванные потерей Иерусалима, чтобы укрепить свою слабеющую власть. Шамс ад-Дин подготовил проповедь, как ему велели, и люди пришли его слушать. Это был памятный день, когда стоны, крики и рыдания толпы достигали небес. Я сам был одним из толпы, и среди того, что проповедник говорил, я слышал от него касиду, рифмующуюся на – т, в которую он вставил несколько строк поэта Дибиль аль-Хусаи. Мне запомнилось следующее: