Почему я была слепа? Не замечала подозрительных объятий между папочкой и Кирсти, между папочкой и его маленькой Неваляшкой – что за дурацкое прозвище, его противно-слащавые проявления нежности. А как насчет того, что он входил по ночам в спальню дочери – когда Лидия не спала и читала вместе со мной – и оставался наедине с Кирсти?

Определенно, я догадалась. Вот система, которую я искала. Она находилась прямо передо мной. Энгус приставал к Кирсти. Поэтому она его боялась. Он всегда отдавал ей предпочтение. Он любил сажать ее на колени. Все сходится. Я докопалась до истины. Она была так очевидна. Лидия подтвердила ее, а Сэмуэлс – предсказал.

Энгус приставал к моей дочери. Кирсти была в ужасе и не понимала, как ей поступить, и в результате прыгнула вниз с балкона в доме моих родителей. Совершила самоубийство. А странности в поведении моей бедной страдающей Лидии вытекают именно отсюда.

Ведь Лидия знала. Возможно, пережила нечто подобное. А если Кирсти поделилась с сестрой всем – задолго до рокового прыжка? И это потрясло Лидию настолько, что она позже даже пыталась делать вид, что она Кирсти. Таким образом она хотела перерасти эту травму: мол, ее сестренка умерла вовсе не от того, что с ней вытворял отец.

Вот почему Лидия стала все отрицать.

А может, они притворялись друг дружкой в то лето, боясь своего папочку?

Вариантов – бесконечное множество, они сводят с ума, но сходятся к одному выводу: мой муж виноват в смерти одной из дочерей и в том, что психика второй разрывается на части.

Что мне делать?

Я могу доехать до магазина «МакЛеодс», в котором продаются товары для охотников на оленей, и купить себе большое ружье. Поехать в «Селки». Убить мужа. Бум! Мой гнев смертелен.

Потому что, Господи, мне нужно ему отомстить. Нужно. Но моя ярость сейчас не относится к делу. Я не убийца. Я мать. И значение имеет только Лидия. В данный момент, невзирая на злость, я должна придумать практичный выход из положения. Мы с Лидией сбежим из этого непрекращающегося кошмара.

Значит, придется мне пока хранить спокойствие и быть умницей.

Я выглядываю из окна: по дороге бредут отец с маленькой дочкой. Девчушка еще учится ходить. Или он ее дедушка? Он слишком старый. Сутулый, в куртке «Барбур» и завязанном узлом красном шарфе. Он показывает на огромную пикирующую чайку с острым клювом – опасную белую молнию в небесах.

«Близнецы: признаки развратных действий со стороны отцов».

Ярость опять разгорается во мне как огонь.

Развязав веревку, Энгус забрался в лодку и кинул на дно пакеты с покупками из «Ко-опа». Он всегда затаривался на выходные.

Проснулся и заработал подвесной мотор, Энгус прибавил газу, рассекая волны. Уже совсем стемнело. Погода явно готовила что-то скверное – на севере висели низкие тучи. Порывами налетал холодный дождь, елки на Салмадейре гнулись под резким ветром. Ходили слухи, что надвигается шторм. Похоже, начались первые признаки ненастья.

Чего им только не хватало – так это настоящего зимнего шторма на Громовом острове. При всех сложившихся обстоятельствах вчерашние поминки прошли нормально. Ритуалы были соблюдены, местные жители проявили тактичность.

Но неявные трещины в семье остались незалатанными. Нестабильное состояние Лидии, его презрение к Саре, ее недоверие к нему из-за Имоджин.

Эгнус вел лодку и поглядывал на хмурящееся небо.

Его терзали угрызения совести. У них могло и не быть секса с Имоджин, но их флирт начался именно в тот роковой вечер. Внезапное первое прикосновение, а затем они посмотрели друг на друга как-то по-особенному – призывно и соблазняюще. Тогда-то он понял, чего ей хочется, хотя он тоже подстрекал ее, задержавшись чуть дольше, чем планировал. Я еще успею доехать до Инстоу.

Все сделалось более серьезным после несчастного случая. Сара сломалась.

У них с Имоджин был секс всего пару раз. Но в последний момент он порвал с Имоджин и вернулся к Саре – какая бы она ни была, но это его жена, его семья. В общем, его вина и его ответственность, какими бы они ни были мучительными, являлись ерундой по сравнению с тем, что сделала она – Сара.

В нем вспыхнул гнев. Он попытался успокоиться, втянув носом сырой воздух. Что будет с ними дальше?

Лидия должна снова посещать уроки. Что из этого получится? Учителям, вероятно, сделалось стыдно за то, что они отстранили Лидию от занятий с такой поспешностью, и они звонили Муркрофтам, упрашивая «дайте нам шанс». Вопреки просьбам Энгус хотел попробовать отдать дочь в другое заведение или вообще перейти на домашнее обучение, но Сара была непреклонна и настаивала на школе «Кайлердейл»: мол, иначе та будет ощущать себя отверженной.

Но если она пойдет в «Кайлердейл» или куда-нибудь еще, то кошмар неминуемо усугубится и станет еще более отвратительным и безумным.

Похоже, что зимний шторм окажется неплохой декорацией для этих нелепостей – их жизни давно превратились в мелодраму, если не в дикий маскарад. И они – все трое – носят маски.

Волны хлестали утлую лодчонку, и Энгус обрадовался, когда достиг берега. Он выбрался на галечный пляж Торрана под маяком, оттащил лодку подальше от прилива и поставил мешки с покупками на камни. Внезапно из тьмы послышался голос Сары.

В свете налобного фонарика он увидел, как она бежит к нему. Даже в полумраке он понял, что она чем-то встревожена.

– Гас!

– Что такое?

– Бини!

Сара была в одной рубашке, промокшая насквозь. Дождь хлестал изо всех сил.

– Бини?..

– Он убежал!

– Как? Куда?

– Я красила стену в столовой, пришла Лидия и сказала, что не может его найти. Мы стали искать, везде смотрели – его нет. Он пропал!..

– Но мы же на острове.

– Энгус, мы его слышали.

– Что?

Блеснул маяк, залив все на секунду ослепительным серебристым светом, и Энгус успел разглядеть искаженное страданием лицо Сары. Он понял, что она имеет в виду.

– Он убежал в грязь? Господи!

– Он застрял, мы слышали его вой несколько минут назад!

Сара яростно жестикулировала на фоне черно-серого пространства, отделяющего Торран от Орнсея – бескрайнего простора из песка, камней и этих чертовых, опасных, засасывающих все подряд грязевых полей.

– Гас, мы должны что-то сделать!.. Лидия в истерике! Нельзя, чтобы он просто утонул, когда поднимется прилив.

– Ладно, – Энгус успокаивающим жестом положил руку на плечо Сары, и ее передернуло.

Что еще за шутки. Что, по ее мнению, он собирался сделать? Ее глаза приобрели странное незнакомое выражение, которое она попыталась скрыть. И в этом выражении читалось: «Я тебя ненавижу». Из-за Имоджин, что ли, злится?