– Не бегай босиком по полу! – раздалось из спальни.

– Хорошо, мамочка, – ответила она и протянула куклу. – Ты пока поиграй с ней, а я оденусь.

Кукла действительно умела плакать и смеяться.

Перед нашим уходом жена вышла в коридор проводить нас.

– Что-то неважно выглядишь, – сказала она, разглядывая меня.

– Выдалась трудная неделя.

– Как сделка с акциями? Скоро разбогатеешь?

– Нет, не скоро, – кажется, я вложил в эти слова всю накопленную горечь.

Жена усмехнулась.

– Вляпался?

– Да.

– Я могу помочь?

– К пятнице мне нужны сто пятьдесят тысяч – на пару месяцев. Не хочу упускать контрольный пакет, а банкир не дает отсрочки по кредиту, – объяснил я.

– Могу наскрести тысяч тридцать-сорок, не больше. Возьмешь в долю? – улыбнулась она.

– Куда ж я денусь… Ты точно найдешь деньги?

– Не могу же я оставить без помощи отца своей дочери!

– Папа, поехали скорее, хватит вам про деньги! – Люси потащила меня к дверям.

* * *

В торговом центре сначала покатались на эскалаторах – несколько раз вверх-вниз, потом по традиции купили чипсы с беконом.

– А мама не разрешает есть чипсы, говорит, это вредно – одна химия, – поучительно сказала дочь, запихивая в рот очередной хрустящий кружочек.

– Мама абсолютно права, – согласился я. – Очень вредно.

Чипсы пахли пережаренным беконом и оставляли на пальцах жирные следы.

– А почему тогда ты мне их покупаешь?

– Они тебе нравятся, – ответил я. – Вот потому я их и покупаю. Я люблю тебя, и мне приятно тебя побаловать. Понятно?

– А мама что, не любит меня?

– Почему ты так решила?

– Она же не покупает мне чипсы.

– Ты неправа. Мама любит тебя еще больше, чем я, поэтому и запрещает тебе их есть. Хочет, чтобы твой желудок был здоров.

– То есть, чтобы сильно любить, надо что-то запрещать, да?

– Примерно так.

– Но мне не нравится, что мне запрещают есть чипсы, – дочь пыталась понять смысл сказанного.

Я сам запутался и, чтобы с достоинством выйти из ситуации, решил сменить тему.

– Пойдем заскочим к игровым автоматам, а потом посмотрим платье.

– Сначала платье, – не согласилась Люси и протянула пустой пакет из-под чипсов. – Я все съела раньше тебя.

– Ты молодец, как всегда.

Достав платок, я вытер ей пальцы. Они были пухленькие и теплые. Мы взялись за руки и направились в детский отдел.

От розового платья с рюшечками Люси отказалась, громко заявив продавщице, что розовый цвет для малышей. Она выбрала темно-зеленое, с атласными лентами. Надела его и стала долго и тщательно причесывать волосы у зеркала.

– Доченька, пошли, – у меня стало сдавать терпение. – Ты крутишься тут уже почти полчаса.

– Подожди, папа. Женщина всегда должна выглядеть неотразимо. Вот, теперь все в порядке, – произнесла она, бросила в зеркало последний взгляд и взяла меня за руку. – Пойдем скорее покупать подарок!

Игрушечный слоненок был светло-бежевый, тряпочный, с квадратной клетчатой заплаткой на пузе и смешным хоботом.

– Я назову его Заплатка, – тут же придумала дочь. – Он будет со мной спать и меня охранять.

Когда мы вышли из торгового центра, погода испортилась. Заморосило. В густых сумерках ярко выделялись рекламные огни и витрины магазинов. Я медленно вел автомобиль. Дочь, умаявшись, заснула на заднем сиденье, крепко прижав слоненка к груди. Раздался звонок мобильного. Менеджер казино извинился за беспокойство и сообщил, что завтра, в четверг, игроки договорились о «большой игре».

– Даже слишком большой, – уточнил он. – Размен по пятьдесят тысяч евро.

– По сколько? – невольно вырвалось у меня.

– По пятьдесят тысяч, мистер Джек. Вы придете?

– Не знаю, вряд ли. Играть на такие деньги – безумие!

– Да? – в голосе менеджера позвучало удивление. – А мне передали, что вы обязательно согласитесь.

– Кто передал?

– Ваши партнеры. Ну что ж, если надумаете, то звоните. На всякий случай напоминаю – четверг, восемь вечера.

Менеджер попрощался.

– Папа, а ты уже играл в покер на мою денежку? – вдруг раздался за спиной голос Люси. – Ты обещал выиграть дом в джунглях.

– Нет, Люси, еще не играл.

«Шевроле» подъехал к таунхаусу: нас уже встречала няня. Я обнял Люси, и теплые ладошки обвили мою шею. Она поцеловала меня в щеку. Когда-нибудь ее объятия будут приводить в трепет сердце какого-нибудь байкера, или рэпера, или как там их будут называть…

Мы договорились с Люси в субботу поехать в зоопарк посмотреть на медведя. Еще она заявила, что слонику нужен друг. Что ж, придется собирать коллекцию слоников.

Поставив «Шевроле» у дома, я отправился побродить по улицам. Известие о завтрашней большой игре не давало покоя. Пятьдесят тысяч евро! Я играл по пять тысяч, максимум – по десять тысяч, но пятьдесят – это слишком много! Дождь закончился, светящиеся окна отражались в морщинистой поверхности луж. Холод и сырость с каждым шагом все глубже проникали в тело.

У меня было странное ощущение, что судьба издевается надо мной – опять искушает. Я только что влетел с акциями фабрики, и тут же поступило предложение сыграть по-крупному в покер. «Что, страшно? А ведь это твой шанс отыграться», – казалось, шепчет Фортуна, насмешливо глядя из луж желтыми глазами фонарей. Прошагав туда и обратно пару кварталов, я понял, что если не выпью виски, то заболею.

В ирландском баре пахло чем-то пригорелым. Вихрастый бармен налил мне «гангстерский» виски.

– Последний, – произнес он с сожалением, глядя на пустую бутылку. – Я специально звонил, чтобы заказать для вас еще, но, увы. Видно, слишком много желающих стать такими же храбрыми и богатыми, как Аль Капоне.

– Да, все хотят больше, чем имеют, – согласился я.

– Но зато у нас появилась новинка. – Бармен ткнул пальцем в меню. – Омлет по-нормандски с яблоками. Будете?

Я утвердительно кивнул.

Пока ждал омлет, вспомнил последнюю встречу с адвокатом, когда он предлагал продать акции за двести пятьдесят тысяч. Теперь понятно: он беспокоился за Марго и Элизабет. Видимо, догадался (или знал), что они причастны к сделке, а так как смерть Барбары могла резко все осложнить, он проявил родственную заботу. Вдруг я, разозлившись на подставу, начну собственное расследование и, кто знает, до чего докопаюсь. Добрый дядя решил подстраховаться и явно не бескорыстно. Заполучив контрольный пакет, он бы без проблем прибрал фабрику к рукам. Честь семьи дорогого стоит, но зачем же переплачивать!