Вы предусмотрительно протерли его металлические части, чтобы не нашли отпечатки пальцев какого-то конкретного человека. Ведь тогда заподозрят именно его, а у него может оказаться надежное алиби. Если же отпечатков нет, под подозрением оказываются все. Вооружившись, вы крадучись пробрались к другой стороне дома…

Фокс остановился, услышав негромкий стук в дверь.

В коридоре прозвучали приглушенные шаги. Через миг дверь отворилась ровно настолько, чтобы просунулась голова Дэна Пейви, и вице-президент провещал хриплым шепотом:

— Женщина с длинным носом! Вошла в комнату!

— Это Кнудсен, горничная миссис Пембертон, — сказал Кестер.

— Хорошо, закрой дверь, — распорядился Фокс, взгляд его по-прежнему был прикован к Джордану. — Вы пробрались к другой стороне дома, — вновь заговорил он, продолжая рассказ. — Из-за кустов вам видно было окно и слышны голоса полковника Бриссендена и Ридли Торпа. Вы забрались в кусты и стали следить за ними через открытые окна библиотеки. Укрытие у вас было отличное. Заняв позицию, вы стали ждать с оружием в руке, которую предусмотрительно обернули шарфом. В комнате был еще Кестер, видимо, Торп вызвал его, но скоро Кестер с Бриссенденом ушли. Торп остался один. Когда он повернулся спиной, вы выбрались из своего укрытия, выстрелили в него сзади, швырнули револьвер и шарф в комнату, пробежали обратно через кусты к месту под деревом позади дома и разыграли из себя человека, который сидел на травке, но вдруг услышал выстрел и пришел в изумление. Откуда-то появился садовник и ринулся на крик Кестера к библиотеке. Вы бросились за ним, проявив большое присутствие духа, вы снова продрались за садовником через кусты, которые недавно служили вам укрытием; это, конечно, самое обычное дело, но оно требовало выдержки, потому что вы вновь оказывались с этой подозрительной стороны дома.

Фокс замолчал. По-прежнему пристально глядя на Джордана, он дернул себя за мочку уха. Никто не проронил ни звука.

— Ну вот вам факты, без всяких комментариев, — произнес наконец Фокс.

Губы Джордана скривились. Ладони его, как и раньше, лежали на коленях, вцепившись в них, словно он боялся упасть.

— Давайте договаривайте, — потребовал он.

— О чем, мистер Джордан? Чего вам еще надо?

— Я хочу, чтобы вы официально облекли свои обвинения в слова. Вот перед этими людьми. Вы, должно быть, принимаете меня за полного идиота, если думаете, что я не стану защищать себя от ложного обвинения в убийстве ради сохранения секрета Торпа и моей дочери. Но это грязная игра, и у вас ничего не выйдет!

Фокс покачал головой.

— Это не игра. Если по моей вине у вас возникло впечатление, будто это всего лишь игра, то прошу прощения. Я обвиняю вас в умышленном убийстве Кори Арнольда и в умышленном убийстве Ридли Торпа.

— Ба! Я думал, вы умнее. Зачем мне убивать Арнольда? Я его никогда даже не видел. Я знал, что у Торпа есть двойник, который остается вместо него в бунгало, но я даже не знал, как его зовут.

— Разумеется, — согласился Фокс. — Это отчасти и должно было отвести от вас подозрения. Отсутствие мотива. Я скажу об этом в конце. А сначала напомню еще два момента — оба, увы, показывают меня не в лучшем свете. Когда Дервин сказал мне сегодня, что в сейфе Торпа найден револьвер, из которого убит Арнольд, мне сразу следовало вас заподозрить. Откуда он мог там взяться? Не буду перечислять все другие возможности, которые кажутся маловероятными; достаточно сказать, что единственным местом, где Торп мог взять револьвер, являлась ваша лодка. Это нетрудно было вычислить, а я даже не подумал об этом. Но и вы дали промашку. После убийства Торпа, как вы надеялись, уже никто не скажет, что револьвер принадлежит вам. Однако наверняка найдется кто-то еще, кто его видел, — например, та женщина, которая живет в доме по соседству с вами. Держу пари, она его опознает.

Джордан облизнул губы.

— Нет, — сказал он хрипло. — Нет, не опознает. У меня не было мотива убивать Арнольда.

— Я об этом еще скажу. — Глаза Фокса все так же упорно следили за Джорданом. — Видите, вы кое-что упустили. В том числе и письмо, которое написали. Совершенно очевидно, что его писал англичанин или человек, который вырос и получил образование в Англии.

Там есть слова: «встречая меня на панели». Американец сказал бы: «на тротуаре». Вы также употребили слово честь — «honour» и написали его через «u». Американец так не сделал бы, а англичане пишут именно так.[5]Вот из-за чего я просил вас написать фразу из «Декларации независимости»: там тоже было слово «честь». И вы были единственным, кто написал его через «u».

Люк Уир произнес сам для себя шепотом:

— «H-o-n-o-u-r».

Кестер, переведя бесцветные глаза с Джордана на Фокса, пробормотал:

— Черт меня дери…

Фокс кивнул.

— Да, я затеял непонятную на первый взгляд игру ради этого. И она послужит прекрасной уликой.

У Джордана явно пересохли губы: он постоянно их облизывал. Руки его, обхватывающие колени, то сжимались, то разжимались медленно и ритмично. Он молчал.

— Но думаю, — вновь заговорил Фокс, — доказательством, которое нас окончательно убедит в вашей виновности, служит мотив убийства Арнольда. И здесь мне тоже нечем гордиться. Тысячелетиями в традиционной морали существует запрет, из-за нарушения которого разгневанные отцы убивали мужчин, отдыхающих по воскресеньям с их дочерьми, не спросив на то разрешения церкви. Тот факт, что вы связаны с Торпом, просто не может броситься в глаза; вы отец той, с кем Торп проводил свой воскресный отдых. Такие отцы испокон веков делились на две категории: одни были яростными защитниками семейной чести и убивали любовника, если удавалось; другие услужливо и охотно способствовали моральному падению своих дочерей. Вы явно не относитесь ко второй категории, поскольку отказывались принять какие-либо подарки и от Торпа, и от своей дочери. Но вы явно не принадлежите и к первой категории отцов, поскольку вы ясно выразили свое мнение, сказав, что у нее своя жизнь, пусть она ею и живет. Но даже если бы вы были из числа таких родителей, это не могло служить мотивом для убийства человека в бунгало. Ведь вы же знали, что он не Торп. Казалось бы, на основании этих соображений надо исключить вас из числа подозреваемых, но есть еще один момент, который следует рассмотреть. В частности, мне следовало бы его учесть, чего я, дурак, не сделал. Торп сам говорил мне, что вы сравнительно бедный человек, живете на небольшой доход от своих сбережений и единственное, чего хотите, — так это новую лодку особой конструкции, которая стоит двадцать тысяч долларов.

— Он сам предлагал мне деньги! — запальчиво крикнул Джордан. — А я не взял!

Фокс кивнул.

— Знаю. Он говорил мне об этом. Гордость вам не позволила. Вы бы себя презирали, если бы приняли деньги от Торпа. Но вы мечтали об этой лодке, и не было никаких шансов, что вам когда-нибудь удастся ее приобрести. Поэтому вы разработали план и осуществили его. Вот оно, свидетельство ограниченности человеческого ума, или, по крайней мере, моего ума! Ведь я же допускал, как вполне вероятное, то, что Арнольда убил человек, пожелавший купить акции фирмы «Торп контрол» по сорок, а продать по восемьдесят долларов. И я допускал эту вероятность в отношении Кестера и даже самого Торпа или еще каких-то неизвестных финансистов, но не в отношении вас. Я слишком широко замахивался. Я искал того, кто мог пойти на преступление ради пары миллионов долларов, а не затем, чтобы купить лодку за двадцать тысяч. У меня, конечно, нет пока доказательств, но их нетрудно добыть, когда потребуется. Если обнаружится, что вы недавно обратили свои сбережения в наличность и что для вас в понедельник приобретали акции «Торп контрол» по сниженному курсу, этого будет достаточно.