передать России владение Черноморскими проливами и Константинополем после разгрома Германии. Заручившись обещанием союзников, министр отчаянно ухватился за него, не разжимая хватки даже в ущерб общим военным усилиям. Настойчивые требования четких обязательств, в свою очередь, побудили союзников выдвинуть и собственные требования. Когда же все позиции были изложены, пространства для политического маневра практически не осталось, поскольку никто не желал поступиться ни клочком заранее похороненной, но еще не испустившей дух Османской империи. При подобных обстоятельствах сепаратный мир или хотя бы перемирие с Блистательной Портой становились задачей неразрешимой.

Таким образом, в силу того, что союзным договором от сентября 1914 года воспрещалось заключение сепаратного мира в одностороннем порядке, Россия была вынуждена воевать на несколько фронтов. Вызванное этим разделение военных сил снижало эффективность боевых действий против Германии и Австрии, благодаря чему, вероятно, окончание войны все отдалялось, и губительные силы голода и усталости людей от войны со временем разразились громом народных восстаний и беспорядков. Едва ли это была единственная причина революции, но, безусловно, она критически усугубила все прочие проблемы, с которыми в то время столкнулась Российская империя. Бедой всей внешней политики Сазонова в военное время явилась непоследовательность: в один день он настаивал, что главная схватка России ведется с Германией, но уже на следующий мог ясно дать понять, что важнейшей его целью является овладение Черноморскими проливами. Для отвлечения сил на последнее ему удалось заручиться поддержкой царя, преодолев оппозицию со стороны военного руководства, настроенного куда серьезнее в отношении разгрома Германии. Этот разгром понимался в качестве наиглавнейшей цели, ради достижения которой следовало отложить исполнение любых второстепенных задач и чаяний на будущее, когда Россия станет достаточно могущественной, чтобы насаждать свою волю среди соседних ей государств. Несмотря на то что на операцию в проливах никакие силы так и не были брошены, Западный фронт страдал от нехватки боевых частей и ресурсов, которые застряли вместо этого в Одессе, готовые к переброске к Константинополю в случае возникновения такой необходимости или же к продолжению наступления на Кавказе. Проводимая Сазоновым политика в отношении Черноморских проливов и Константинополя не послужила к вящей славе ни его самого, ни его императора или его империи, взамен ощутимо содействовав грядущему крушению России.

Заключение

Русская трагедия

С установлением большевистского режима русские притязания на Черноморские проливы и Константинополь померкли на фоне провозглашенного «мира без аннексий и контрибуций». По крайней мере на некоторое время Россия отказалась от экспансии в регионе. Убежденность Сазонова, высказанная в 1915 году, что «сейчас или уже никогда», оказалась пророческой. Во время Второй мировой войны Сталин посматривал в сторону проливов, но, как и его имперским предшественникам, претворить намеченное в жизнь ему не удалось [Gorodetsky 1999, esp. 58–66]. И даже на заре нового, XXI столетия в русской радикально-националистической риторике время от времени проскакивает упоминание о захвате Черноморских проливов.

И вместе с тем в последние годы царской России эта возможность была абсолютно реальной, ощутимой и была как никогда близка к успешному исполнению. В апреле 1915 года впервые в истории России ее союзники согласились, что после победоносного окончания войны ей будет предоставлена столь вожделенная для нее территория. Ведь если бы приблизительное равновесие сил с обеих сторон не затянуло войну, усугубляя внутренние проблемы России, которые вылились затем в революцию, она, вероятнее всего, завладела бы проливами, как то было предусмотрено союзными договоренностями.

Но прежде чем осуществить задуманное, следовало разбить немцев. Практически весь рассмотренный нами период российское правительство ставило австро-германскую угрозу превыше своих чаяний о проливах. Вплоть до 1915 года, когда бы русским ни приходилось выбирать между усилением своих позиций в проливах и сдерживанием немецкой и австрийской экспансии, они неизменно выбирали последнее. И с началом войны они рассчитывали сперва нанести поражение Центральным державам, а уже затем обратить взор к югу.

Разного рода слабости в армейском и морском устройстве, вкупе с недостаточной материально-технической подготовкой, определяли невозможность проведения прямой операции по захвату Босфора и Дарданелл – как до, так и во время войны. Морское руководство настаивало на проведении учений в целях подготовки десантной операции против турецкого побережья Черного моря – возможно, на Босфоре, однако путь от планов к действиям оказался слишком долог. Армия содействовала незначительно, а министр финансов Коковцов чинил все новые финансовые препоны, и все это вместе в итоге не позволило выполнить необходимые маневры до начала Первой мировой войны. Во время войны Россия все же сумела осуществить успешную высадку на кавказском театре, но морское командование посчитало, что, пока актуальна угроза немецких подводных лодок в Черноморском бассейне, коммуникации до Босфора чересчур длинны, чтобы провести операцию.

А раз верховное командование не имело возможности перебросить в регион требуемые военные силы, российские интересы в проливах предстояло укрепить и обеспечить силами главным образом дипломатическими. Всякий раз, когда Сазонову приходилось столкнуться с дипломатической или военной агрессией со стороны держав Тройственного союза, он пристально следил за позицией России в районе проливов. Скажем, во время Италотурецкой войны, имея двойной резон, Сазонов благоволил итальянцам. Первая причина заключалась в сохранении выраженной в Раккониджи поддержки в отношении возможной смены режима в проливах в пользу России. Вторая же – в том, чтобы повысить вероятность выхода Италии из Тройственного союза в случае континентальной войны. Во время Балканских войн Сазонов всеми силами оберегал османские завоевания балканских союзников, ограждая их от давления Австрии.

И вновь, как и прежде, он стремился к тому, чтобы балканские столицы видели в России своего наилучшего покровителя, одновременно не дозволяя болгарам составить угрозу интересам России в проливах. Аналогичным образом, когда турецкая морская экспансия привела к реальной угрозе морскому господству России на Черном море, под сильным давлением, сообщаемым Певческим мостом, правительство бросило ресурсы и усилия на увеличение собственного флота, пытаясь также не допустить получения турками ожидаемых ими кораблей.

С началом Первой мировой войны и объявлением Турции о нейтралитете политика Сазонова сосредоточилась на германской угрозе. С августа по конец октября 1914 года он энергично старался убедить Порту оставаться в стороне. Рискуя в обозримом будущем сделать овладение проливами недостижимым, он все же стремился обеспечить военные позиции России против Центральных держав. В ходе войны он решительно отвергал любой зондаж со стороны Германии по поводу заключения сепаратного мира, включая и посулы проливов и Константинополя в качестве награды Петрограду за предательство своих союзников: невозможно было столь вероломным образом пожертвовать военным разгромом Германии.

После же вступления Турции в войну до тех пор последовательная политика Сазонова легла в фатальный дрейф, причиняя русской