— Сто сорок три обитаемые системы, — задумчиво произнес Император. — Экие ресурсы. А вот же ж — аморфное образование, может, и не бессмысленное, если глядеть изнутри… Но, для сравнения — наши лучшие единицы сложены в вектор, направленный во благо интересов планеты. И оно работает. Еще как. А их? Вектор устремления индивидуума у них центробежный, он стремится действовать скорее вопреки интересам общества, нежели ему на благо. Это называется свободой. Даже новые территории у них осваивает не государство, а корпорации.

— Несколько поколений назад их правительство сделало ошибку, выпустив из-под контроля Сеть. Сперва их деловая активность возросла. Простота совершения сделок, виртуальные деньги… Добавленная стоимость росла, тогда как товары, меняя собственника, годами не покидали складов. Устремления индивидуума, — Харальд усмехнулся, — обратились вовнутрь. Авантюристы научились извлекать выгоду, сигая не через забор склада, а через щель в корпоративных системах защиты. Их мир… скорчился у терминалов. Виртуальные товары и услуги, виртуальные деньги. Слыхал даже про виртуальный секс. Коллапс. Ну… — он развел руками, — это из серии анекдотов, которые мы рассказываем про них. Безусловно, есть те, что они рассказывают о нас.

В течение продолжительной паузы только пустые жестянки катались по полу. Вибрация корпуса отзывалась в них. Чтобы хоть на секунду занять руки, министр, наклонившись, собрал их, отправив все в «плющилку» мусоросборника. Не хватало им кататься тут по полу перед дипломатическими лицами. Да и наступишь, неровен час. Напряжение ожидания пульсировало в жилах, вонзало иголки в виски. Император, узрев за своим спутником порыв к полезной деятельности и, видимо, устыдившись праздности, тоже нагреб себе полную пригоршню оберток из фольги и разноцветной пленки, все от продуктов с авторазогревом, и…

— Упс!

Кирилл едва успел левой рукой перехватить язычок форменного галстука, уползающего в пасть «плющилки» на вакуумной тяге, а правой применил к ни в чем не повинной корзине прием, каковой мужчины всегда применяют к бытовой технике, когда та их разочаровывает. Сиречь — удар кулаком по корпусу. Не помогло. Галстук зажевало по всей длине, и даже если бы общими усилиями — Харальд как раз раздумывал о применении церемониального кортика в качестве отвертки — его удалось спасти, едва ли он был бы способен украсить собой императорскую особу, стоявшую тут же, на коленях, с вытянувшимся и разочарованным лицом.

Только этого не хватало. Китель… без галстука. Мало того, что дурное предзнаменование. Искать запасной по кофрам в багажном отделении… Отдать свой — благо, все мы носим одинаковую форму… Почему бы нет, но что делать с Императором, которого в виду приближающихся патрульных судов трясет в припадке совершенно подросткового бешенства?

— Они нас не посадят, — прорычал он. — Не под их долбаными пушками.

Мир вокруг внезапно обрел хрустальную хрупкость, будто все живое разом окунули в гелий.

— Сир? — произнес он осторожно.

Усилием воли Кирилл взял себя в руки. Вот только губы у него были совершенно белыми. У каждого человека, вспомнил Харальд, есть спусковой крючок. Я даже знаю, где он у меня.

— Я их ненавижу, — разомкнулись белые губы. — За то, что я здесь, и за то, что я здесь — просителем. Они меня не посадят!

Пальцы его, словно ненароком блуждая, переключили рычажок связи. Теперь исходящие отсюда приказы обязательны для всех эсминцев сопровождения.

— Вариант… «бис»?

Что, и у меня спусковой крючок так недалеко? К своему изумлению, Харальд обнаружил усмешку на собственном лице. Когда ставишь на место распоясавшуюся разнообразную сволочь, это не только упорядочивает общественные процессы, но и удивительным образом нормализует твои собственные неврозы. Пусть даже люлей отсыплешь не тому, кто заслужил их более всего. Сыну бы рассказал, из какого глухого, непреодолимого страха вырос Орден Святого Бэтмэна. Бы. Проклятье. Для Рубена «страх» остался всего лишь словом, одним из многих.

— Не я предложил это… сир.

— Наплевать. Главное, кто из нас будет за пультом?

— Ваше Величество, пока в кабине есть хоть один живой Эстергази, это наше законное право.

Кирилл расслабился, порозовел до нормального цвета, расстегнул на воротничке еще две пуговицы и жестом указал Харальду на пульт. Под сдвинутой набекрень крышкой столика ожидала панель, дававшая власть над эскадрой сопровождения.

— Все — в ваши руки, милорд!

Харальд занял место на диванчике, перебросил через плечи пристяжные ремни, отщелкнул еще несколько декоративных крышек, переставив «кубики» панелей пульта так, как ему было удобно.

— Всем сопровождающим кораблям, — сказал он, зная, что в рубках слышат. — Приступить к исполнению варианта «бис».

* * *

— Они движутся! — не выдержал мичман-стажер. Капитан корвета, прильнувший к инфракрасным окулярам — только так и можно было разглядеть зиглиндианскую эскадру, окрашенную в цвет космоса — в глубине души простил его. Инфракрасная видимость тоже не слишком бы помогла, когда бы там не включили двигатели. И сам бы заорал в его возрасте, а сейчас смолчал от одного невольного восхищения: это выглядело как огненный цветок. Пять огненных лепестков, сходящихся в одну точку, и оранжевый, выцветающий синим шлейф следом…

— Корвет «Щит» объявляет боевую тревогу. Эскадра гостей пришла в движение. Прошу поддержки силами сектора.

— Куда они идут?

— На меня!

Хищные щучьи тела, видимые в отблесках своих собственных дюз. Штурмовое построение веретеном.

— Какова их цель?

Откуда мне знать, какая цель у имперских психопатов? Одна война у них уже есть. Нужно лишиться — разума? надежды? — чтобы нарываться на конфликт с государством, допустим, глядящим с глубоким восхищением на все их инженерные поделки, но тем не менее способным утопить их идиотскую империю в одном плевке.

— Похоже, идут на прорыв к планете. Какие будут распоряжения?

— Поддержка придет. Действуйте согласно обстановке. Конец связи.

О, как! А обстановка у нас такая, что я, страшно сказать вслух, уже вижу открытые порты их торпедных аппаратов! Дальность поражения их торпед… капитан «Щита» судорожно припоминал данные атласа, затем бросил. По-любому больше нашей. Переговорник на столе вопил: с орудийной палубы требовали, чтобы им сказали, что делать.

Шесть предположительно вражеских кораблей, несущих отнюдь не гипотетическое вооружение, к планете пройти не должны. Мы не можем гадать, сошли они с ума или не сошли. Шесть зиглиндианских эсминцев оставят от планеты вроде Цереры оплавленный камень. Под полифибровым костюмом — голову бы оторвал тому, кто одобрил его для использования на кораблях… да и не только голову! — капитан стал совершенно мокрым.

— Разворот. Пятнадцать влево, тридцать восемь вверх! Торпеды к бою.

— Они на дистанции поражения.