– Остались, – выговорила Сионаш таким голосом, что вся веселость как пух под ветром слетела с лиц матросов.

– Что случилось, Си…

– Аед? И ты здесь?

– И Боанн?

– И Ниам?..

– Да что случилось, гайны вас задери?!

– Вот и задрали, – угрюмо проговорил старейшина и, не углубляясь в разъяснения, дал знак загружать на паром первый воз.

– Нет больше Рудной, – сквозь слезы проговорила Боанн. – И Полевого нет.

– Гайново седалище… – побледнели паромщики. – И это когда король забрал всех воинов!..

– Тут не появлялись? – спохватившись, настороженно спросил старейшина.

– Нет. Ни одного ушастого уже, наверное, месяца два как не видели, – нервно переглянулись гребцы.

– Они следили за нами, чтоб мне провалиться! – яростно плюнул Корк и ухватился за задок готового к погрузке воза. – Ну, налегай, чего стоим!..

Мужчины, включая Друстана, навалились на телегу, страдальчески скрипящую сбитыми из досок колесами, и с трудом закатили по сходням на неровную желтовато-зеленую поверхность плота. Корк завел на настил единорога, привязал вожжи к ограждению, и сам встал рядом, успокаивающе поглаживая и похлопывая по белой шее боязливо подрагивающее животное.

– Не потонет? – обеспокоенно заглянул лекарь в лица спящих раненых под ошарашенными взорами паромщиков: если б на его месте оказался гайн, вряд ли изумление их было большим.

– Не такие еще тяжести перевозили, – отозвался Ниам, деловито подкладывая под колеса упоры и не обращая внимания на пантомиму соплеменников. Друстан же был слишком озабочен предстоящим преодолением водной преграды своими подопечными, и лишь с сомнением покачал головой: выступающих из-под воза краев плота еле-еле хватало, чтобы пристроились гребцы. Волна посильнее…

– Эй, женщины, детей сюда давайте! – торопливо махнул рукой Аед. – Под телегу пусть залезут!

Притихшая ребятня воробьиной стайкой слетелась к парому, и Сионаш отобрала из них шестерых поменьше, чтобы могли уместиться в тесном пространстве, пахнущем деревянным настилом, дегтем и лекарствами Друстана. Прижимая к груди нехитрые пожитки, малыши юркнули на четвереньках под телегу и затаились там – то ли воины в засаде, то ли мышата в норке.

Рудненцы убрали пандус и оттолкнули тяжелогруженый плот от берега. Гребцы налегли на весла.

– Минут через сорок вернутся, – беспокойно оглядывая край возвышающегося над ними и рекой обрыва, проговорил Аед. – Успеть бы…

Когда над кромкой берега, делящей мир рудненцев на две части, показался первый патруль, паром возвращался на этот берег после второго рейса.

Восемнадцать сиххё и три человека, без аппетита подъедающие и без того скромные припасы и подскакивающие от малейшего колебания травы на неровном краю высоко над их головами как один вздрогнули и замерли.

Почти не сбавляя скорости, два всадника рысью слетели к воде, и старший – парень лет семнадцати – доложил, комкая поводья и то и дело тревожно стреляя глазами в сторону спуска:

– Гайны в получасе хода от нас – несутся по нашим следам, как будто за ними рукоеды гонятся. Следить смысла больше нет. Мы вернулись, чтобы с переправой помочь.

Взволнованный гомон сиххё смолк. Воцарилась мертвая тишина.

– Угу… Переправа, люди ее побери… – с бессильной злостью пробормотал Аед, и яростно тиснул свою бороду. – Тащится, как дохлая выдрокобра…

Матросы наваливались на весла из последних сил, но даже самые отчаянные старания четверых, пусть даже очень сильных и сноровистых сиххё не могли хоть сколько-нибудь значительно ускорить неспешное скольжение тяжелого плота по волнам.

– Надо бросать возы и переправлять люд… сиххё, мастер Аед, – Друстан почтительно склонил перед старейшиной голову. – Думаю, если потеснятся, то поместятся почти все женщины, оставшиеся дети и последний раненый. Успеем как раз вовремя.

– Припасы придется бросить… – недовольно скривил губы старик. – Но что делать…

– Женщины и дети поместятся? А остальные сиххё? – недружелюбно воззрился на человека юный воин. – И рогатые?

– Остальные могут взять в повод единорогов и переплыть реку с ними, – уважительно склонив голову, предложил лекарь. – Гайны умеют плавать?

– Гайны плавать не умеют, – снисходительно, как слабоумному, объяснил первый патрульный – Мевенн. – А единороги в воду здесь не пойдут. И сиххё тоже.

– Почему? – удивился знахарь.

Второй патрульный коротко мотнул головой в сторону воды.

– Выдрокобры.

– Кто?.. Что?..

– Видишь блины, покачивающиеся на воде, как листья болотных гладиолусов? – Аед указал тонким сухим пальцем на замеченные ранее людьми круглые, чуть притопленные предметы – десятка полтора, если быть точным. – Это их капюшоны. Они позволяют этим тварям оставаться на месте и следить за всем, что делается под водой и на воде. Но стоит добыче только показаться…

Друстан нервно сглотнул. Капюшоны были размером с колесо телеги.

– Их… не так много.

– Стоит этим заметить добычу – остальные примчатся как гиперпотам к водопою.

– Они… ядовитые?

– Не смертельно…

– Хорошо.

– …Но достаточно, чтобы обездвиженный сиххё или единорог утонули.

– Хм… любопытно… – внимательный доселе взгляд Друстана медленно расфокусировался и приобрел нездешний, потусторонний характер, словно всматривался он в глубины мирозданья, и серьезно подумывал, а не остаться ли там надолго, или, лучше, навсегда.

Тем временем, паром достиг, наконец, берега, и выбивающиеся из сил, тяжело дышащие матросы в почти полном изнеможении бросили весла.

– Телеги оставляем!!! Дети, женщины – на плот! – повелительно выкрикнул старейшина. – Быстрее!

Словно ополоумев, сиххё рванулись на паром, не дослушав старика.

Спотыкаясь, падая на камни и в реку, оставшиеся с плачем и причитаниями ломились вперед, цепляясь за поручни, чтобы не быть сброшенными в воду напирающими сзади товарищами по несчастью, наваливаясь на гребцов, наталкиваясь и наступая друг на друга, но всё равно и невооруженным глазом было видно, что на маленький старый плот всем беженцам не войти никак.

– Не стойте, присядьте на корточки, или на колени встаньте – вас же качкой стряхнет!.. – надрывались матросы, но набившиеся плотно, как семечки в подсолнухе, сиххё не были в состоянии не то, что присесть – повернуться или вздохнуть.

– Ну держитесь тогда крепче хоть друг за друга! – выкрикнул старший паромщик, отчаянно сплюнул в воду и дал команду гребцам браться за весла.

– Мастер Огрин?.. – робко взглянула на старика принцесса, сделала нерешительные полшага к парому и тут же остановилась. – А как же мы?