Со свойственной ей прозорливостью Елена Ивановна уже в те годы поняла, что архитектура не станет основным занятием младшего сына, но, как всегда, не стала отговаривать Святослава или что-то усиленно советовать ему, предпочитая, чтобы он сделал свой профессиональный выбор самостоятельно. Старшему сыну Елена Ивановна писала: «Светка все еще устраивается в Columbia . Я не препятствую, ибо несерьезно смотрю на его архитектурные занятия. Он себя еще не понял. Я думаю, это придет много позднее» [391] .

В конце марта вопрос о поступлении в университет решился. Выдержав сложные экзамены, юноша был зачислен на архитектурное отделение Колумбийского университета. Елена Ивановна написала об этом в письме Юрию: «…Светка выдержал экзамены по advanced algebra [392] и аналитической геометрии. Мальчик работал по 12 часов в сутки. Завтра начинаются у него регулярные занятия» [393] .

В другом письме она сообщает, что «Светка азартно принялся за работу. Целый день сидит в Колумбии. Я этому очень радуюсь, ибо настроение у него стало значительно лучше» [394] .

Однако программа обучения Колумбийского университета, видимо, все-таки не удовлетворяла потребности младшего сына Рерихов, и в том же году он перевелся в Гарвардский университет, архитектурное отделение которого имело художественный уклон. Программа обучения в Гарварде включала в себя больше художественных дисциплин (рисование, лепка и т. д.). Его старший брат, Юрий, учился тогда еще в Гарварде, так что мальчики жили, конечно, вместе.

О том, какой была студенческая жизнь младших Рерихов, говорит письмо родителям, написанное Юрием:

«Дорогие Папа и Мама!

Пишу за Светку, ибо у него, у бедняги, масса работы. Птиц на этой неделе он делать не может, ибо на будущей у него 4 экзамена и нет красок. Работает с семи часов утра до 2 ч[асов] ночи. Тут в Harvard’e у него очень большой курс по “mechanical constructions” [395] .

У меня также масса работы. К сожалению, не все поспеваю делать. Нужно писать сочинение, готовиться к Парижу и заниматься регулярными предметами.

Для получения МА [396] мне нужно иметь по всем предметам А [397] . Решил каждый день Ѕ часа посвящать гимнастике, а то физическая сторона моего существа не поспевает за умственной. Главное, не хватает сна, каждый день возвращаешься в 10 ч[асов] вечера домой и приходится работать еще дома.

В воскресенье зато спим до 11 ч[асов]» [398] .

Впрочем, несмотря на серьезную загруженность учебой, у Рерихов-младших находилось время и для чисто студенческих развлечений. Так, однажды Юрий и еще несколько студентов раздобыли где-то старинную пушку, притащили ее к одному из корпусов университета и, зарядив холостым зарядом, выстрелили из нее в воздух во время занятий. В аудиториях поднялся переполох, студенты повскакали с мест и вместе с преподавателями стали выглядывать из окон во двор, пытаясь понять, что происходит, а довольные своей выдумкой шутники быстро ретировались с места происшествия.

В 1923 году, одновременно с Юрием, Святослав закончил обучение в Гарварде. Как и всегда, предсказание Елены Ивановны оказалось абсолютно точным: архитектура так и не стала основной профессией младшего сына. Ему было суждено стать художником, как и его отцу.

Конечно, главным учителем живописи для него всегда был Николай Константинович – не только великий художник, но и блестящий педагог, воспитавший не одно поколение художников. А живописной практикой Святослав Рерих был обеспечен с юных лет: как уже говорилось, в Лондоне он помогал отцу оформлять декорации к спектаклям в Ковент-Гарден, а в Америке вместе с Николаем Константиновичем участвовал в создании эскизов костюмов и декораций к постановкам Чикагского оперного театра. Судя по письмам Елены Ивановны, у него была порядочная загруженность этой работой, причем даже в то время, когда ему предстояло готовиться к поступлению в Колумбийский университет. «Светка очень занят папиными делами и не может еще начать свои занятия и потому стесняется тебе писать» [399] , – писала Елена Ивановна Юрию; возможно, в этом письме речь шла именно о делах, связанных с работой над костюмами и декорациями.

Как и его родители и старший брат, Святослав обладал разносторонней одаренностью и соответствующими ей широкими интересами, и не только в области искусства, но и в области науки. Юноша интересовался ботаникой, биологией, зоологией, химией, медициной. В последующие годы жизни семьи Рерихов в Индии он приобрел плантацию, успешно руководил земледельческими работами на ней, а также экспериментировал в области производства масел из ценных пород дерева. Немало времени он посвящал изучению восточной медицины и другим своим увлечениям.

Первые сеансы в Америке

Тайна Аллал-Минга

Вернемся теперь от внешней стороны жизни Рерихов к ее внутренней, духовной стороне и попробуем понять, каким образом развивался процесс их общения с Учителями.

Обращает на себя внимание тот факт, что в самом начале сеансов Рерихам приходилось самим догадываться о том, кто именно поддерживал с ними общение. В 1919–1920 годах, на самых первых сеансах, Рерихам было сказано, что с ними беседуют члены Белого Братства:

«Существует ли Великая Белая Ложа? – Да.

Состоите ли Вы членами ее? – Да.

Там ли Мастера Хр., К.Х. и т. д.? – Да.

В Тибете? – Да».

З.Г. Фосдик в своем дневнике отмечала, что в начале общения Учитель не сообщал Рерихам свое подлинное имя – Мориа, а называл себя Гулаб-Лалл-Синг [400] или представлялся как «М. и К.Х.» [401] .

Затем невидимый собеседник стал представляться Рерихам как Аллал-Минг. Как потом – значительно позже – выяснилось, это было имя Учителя Мории в одном из Его прежних воплощений. Зная о том, что Учителя Белого Братства могут иметь несколько имен, Рерихи поинтересовались, не Махатма ли Кут Хуми общается с ними под именем Аллал-Минга. Однако, как отмечала в своем дневнике З. Фосдик, в ответ им перечисляли целый ряд имен, побуждая их самостоятельно догадаться о том, кто их собеседник.

Вот характерная запись диалога Учителя с Рерихами:

«– Рерих Новый, Я хочу указать тебе путь твой на небывалую, строящуюся, счастливую явленную стезю.

– Кто Аллал-Минг?

– Сумей найти Меня сердцем» [402] .

В своих записях З. Фосдик упоминала о встрече Е.И. Рерих в Америке с одной дамой-теософкой (ее имя не было упомянуто), с которой Елена Ивановна говорила, в частности, и об Учителях. Собеседница Елены Ивановны хорошо знала теософскую литературу, а в книгах некоторых авторов-теософов давалось описание внешности Учителей Белого Братства, общавшихся с Е.П. Блаватской и ее ближайшими сотрудниками. Во время беседы с ней Е.И. Рерих описала ей тот образ, который она часто видела в своих видениях, и собеседница сказала ей: «Да ведь это М[ахатма] М., ибо у М[ахатмы] К.Х. синие глаза и [Он] блондин» [403] .