— Кстати, об алеутском поселении. Я думал о ваших словах относительно эвакуации. Вот уже много лет мы на всякий случай поддерживаем малый «Трюдо» в рабочем состоянии. Наверное, стоит попросить Джека проверить генераторы. Неплохо также увеличить запасы продовольствия.

— Пожалуй, это разумно, особенно если сделать все, не поднимая паники.

— Джек часто выходит наружу, вряд ли это привлечет внимание. — Маккензи потер лицо руками. — Каковы ваши дальнейшие действия?

— Необходимо произвести вскрытие Алекса Косута. Доктор Крюгер согласилась помочь.

— Отлично. Я очень беспокоюсь об Ингрид Крюгер. Она чересчур изводит себя мыслями о причинах гибели Анни и остальных ученых.

— Я ее понимаю. Также мне необходимо исследовать рабочую зону у полыньи, однако я сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме Джека, согласится меня сопровождать. Похоже, он единственный, кто теперь не боится выходить наружу. Вы не могли бы «одолжить» мне его на несколько дней?

— Конечно, конечно, — заверил Маккензи, — я лично попрошу Джека. Вы правы, страх ему неведом. Он никогда не боялся. Буду рад вам помочь. Джек обеспечит вас снаряжением и подготовит к выходу.

— Хорошо. — Хэнли слегка покраснела и уткнулась в свои записи. — Доктор Маккензи, понимаю, что мой вопрос покажется вам не связанным с данным делом, но позвольте спросить: участвовал ли кто-то из троих погибших — или вообще кто-то из здешних сотрудников — в извлечении фрагментов тел, захороненных в вечной мерзлоте?

— Вы имеете в виду что-то вроде экспедиции Халтина, члены которой выкопали несколько жертв эпидемии гриппа 1918 года и взяли образцы тканей?

— Именно.

— Мы все с огромным интересом наблюдали за их работой. Однако в «Трюдо» мы ничего подобного не осуществляли.

— Но ведь здесь есть кладбище?

— Здесь? A-а, вы имеете в виду погост у малого «Трюдо»! Он давно закрыт для посещения. Эскимосские общины попросили нас не тревожить священные останки.

— О Боже! А я пообещала сыну фотографии раскопок.

— Если с вами отправится Джек, проблем не возникнет. Это самое малое, что мы для вас можем сделать. Джек знает лучше всех нас, куда действительно нельзя лезть. Главное — на могилах ничего не трогайте.

— А кто посещал раскопки недавно?

— Недавно? Никто. Аборигенная юридическая служба, действующая от имени и по поручению коренных народов, наложила запрет на дальнейшее изучение останков преданных земле людей. — Маккензи вытянул ноги. — Насколько нам нужно опасаться рецидива болезни?

— Точно сказать нельзя, однако все ниточки ведут к рабочей зоне у полыньи. Полагаю, никому не следует выходить на полевые исследования до тех пор, пока я не установлю, где именно прячется зараза.

— Ну, сейчас все слишком напуганы, чтобы выходить за пределы станции. Наши спонсоры уже выражают недовольство. Если ситуация затянется, они свернут финансирование. Не знаю, долго ли мы тогда протянем… — В голосе Маккензи звучало напряжение.

— Мне бы очень хотелось сказать вам что-нибудь обнадеживающее, но увы! Мы столкнулись с чертовски опасной инфекцией.

— Ну что ж, — проговорил Маккензи, — уверен, вы примете все необходимые меры предосторожности.

В комнате Джека на современном стальном крюке висела древняя оконная рама, обтянутая тюленьими внутренностями, рядом помещалась шкура яка, поражающая чудовищными размерами. На двери красовались плакаты: один с лозунгом Комитета по защите прав коренных народов, второй с изображением торжеств в честь возвращения эскимосам их исконных земель. Надписи на плакатах были сделаны на английском, французском и неизвестном Хэнли языке. Около двери висела на булавках листовка, призывающая бороться за права коренных народов.

Хэнли перевела взгляд на снимок Нимита: черные прямые волосы, смуглое лицо, высокие скулы, ослепительно белые зубы; Джек кричал что-то или смеялся. Неподалеку от фотографии стояла вырезанная из оленьего рога фигурка: искривленное тело, облаченное в меха; омерзительное лицо с двумя клыками, выточенными из бивня моржа. «Человек, превращающийся в злого духа. Ник Сиккуарк», — поясняла табличка на подставке.

С узкого выступа стены Хэнли взяла книгу, которая повествовала о жизни и верованиях эскимосов. Увлекшись иллюстрациями, а точнее, женскими татуировками и пирсингами на губах, Джесси не заметила, как появился Нимит.

— Док?

— Привет. — Хэнли вернула книгу на место и обняла Джека. — Вот… зашла, а тебя нет.

— Не спится. Сходил в гараж, отрегулировал двигатели.

— Отлично. Мне как раз нужно выехать на место полевых работ. — Хэнли погладила Джека по рукам. — Очаг заражения почти наверняка где-то у полыньи. Мак гарантировал мне твою помощь.

— Готова выехать сегодня?

— Чем скорее, тем лучше. По дороге я бы хотела взглянуть на археологические раскопки. Покажешь?

— Малый «Трюдо»? — Нимит задумался. — Ну разумеется, покажу, это совсем не сложно. Сейчас погода не очень хорошая, но мы вполне можем выехать вечером. Возьмем фургон. Он гораздо больше и удобнее снегохода — на шести надувных шинах и с кабиной, где можно вытянуться во весь рост. В нем даже есть комод и кухонный отсек. Правда, перед экспедицией тебе нужно пройти курс по самосохранению.

— Я уже выслушала массу советов из уст мистера Стивенсона, когда летела сюда. Зеленый свет, желтый свет, красный свет, укрытие из снега, опасность воды… Извини, на серьезное обучение у меня нет времени.

— Ты никуда не поедешь, пока все не усвоишь. — На лице Джека не было ни тени улыбки.

— Тогда я пошла на лекцию?

— Отлично.

— Отлично.

Джек поцеловал Хэнли, и она почувствовала неодолимое желание. Наслаждение было почти болезненным. Она пожалела, что не в состоянии рассмотреть каждый момент их соития.

— Пасуешь? — спросила она, не сумев вновь разжечь страсть, и посмотрела на него. — Ты чем-то обеспокоен?

— Просто устал, — отозвался он.

Она поцеловала его в веки.

— Тогда поспи немного. Я тебя разбужу.

Джек притянул Хэнли к себе. Она прижалась щекой к его груди и услышала, как бьется сердце.

Сверяясь со списком, что дал Мансон, Исикава обнаружил бывших научных сотрудников станции «Трюдо» в Национальном институте полярных исследований в Токио, Институте Арктики Стефансона в Исландии, Институте полярных и водных исследований Альфреда Вегенера в Бременхавене, Датском полярном центре в Копенгагене и Швейцарской комиссии по полярным исследованиям в Берне. Зато найти человека, который согласился бы откровенно говорить о прежних коллегах, оказалось совсем непросто.

Тут-то и началось самое интересное. Доктор Акимицу Нура откликнулся на обращение и попросил о встрече один на один. Осмотрительный академик потребовал исключить какое-либо ведение записи разговора.