Прежде чем дверь захлопнулась, Альберто произнес:

— До скорой встречи, Хильда.

И София осталась на лестнице одна.

Этот негодник снова оговорился! Софию потянуло тут же забарабанить в дверь, но что-то удержало ее.

На улице она сообразила, что у нее нет с собой денег. Придется опять идти пешком. Черт возьми! Мама наверняка испугается и будет сердиться, если София не вернется к шести.

Буквально через несколько метров она увидела на тротуаре десятикроновую монету. Автобусный билет с правом пересадки стоил ровно десять крон.

София нашла автобусную остановку и дождалась автобуса до Стурторгет. Там она пересела на другой автобус, который довез ее почти до самого дома.

Только стоя на Стурторгет в ожидании второго автобуса, София подумала, как ей повезло: найти десять крон именно тогда, когда они ей очень понадобились…

Уж не Хильдин ли отец подбросил их? Он обладает потрясающей способностью подкидывать разные предметы в подходящие места.

Но как он мог это сделать из Ливана?

И почему Альберто оговорился? Причем не один раз, а два...

По спине Софии пробежал холодок.

…мы созданы из вещества того же…

Альберто дал о себе знать только спустя несколько дней, но София по многу раз в день выглядывала в сад, ища Гермеса. Маме она сказала, что пес сам нашел дорогу домой, а ее пригласил в гости хозяин собаки, старый учитель физики. Он рассказал Софии о Солнечной системе и новых научных методах, возникших в XVI веке.

Йорунн она рассказала куда больше: и о посещении Альберто, и об открытке, найденной в подъезде, и о десяти кронах, которые она нашла по дороге домой. Правда, о сне про Хильду и золотом крестике она умолчала.

Во вторник, 29 мая, София вытирала на кухне посуду, а мама тем временем пошла в гостиную смотреть по телевизору «Ежедневные новости». Когда отзвучала музыка заставки, до Софии донеслось сообщение о гибели от гранаты норвежского майора миротворческих сил ООН.

Бросив посудное полотенце возле раковины, София ринулась в гостиную. На экране мелькнул портрет ооновского офицера — и комментатор перешел к новой теме.

— Только не это! — невольно воскликнула она.

— Да, война — штука жестокая, — проговорила мама, оборачиваясь к Софии.

От этих слов девочка разрыдалась.

— Ну что ты, София? Все не так страшно.

— Они назвали фамилию?

— Да… только я не запомнила. Кажется, офицер был из Гримстада.

— А Гримстад — это то же, что Лиллесанн?

— Нет, какой вздор!

— Но из Гримстада человек вполне может ходить в лиллесаннскую школу.

София уже перестала плакать. Теперь очередь реагировать была за мамой. Она встала со стула и выключила телевизор.

— Что ты себе позволяешь, София?

— Ничего…

— Тоже мне «ничего»! У тебя завелся возлюбленный, причем, как я подозреваю, намного старше по возрасту. Сию же минуту отвечай: твой знакомый служит в Ливане?

— Не совсем…

— Ты познакомилась с сыном такого человека?

— Да нет же. Я даже с его дочерью ни разу не встречалась.

— С чьей «его»?

— Это тебя не касается.

— Не касается?

— По-моему, пора и мне кое о чем спросить тебя. Почему папа никогда не бывает дома? Не потому ли, что вы боитесь затевать развод? А может, у тебя завелся другой мужчина, о котором мы с папой не знаем? В общем, вопросов вагон и маленькая тележка.

— Во всяком случае, мне кажется, нам с тобой нужно серьезно поговорить.

— Очень возможно. Но сейчас я устала и пойду лягу. У меня еще сегодня начались эти дела…

Давясь слезами, София выскочила из гостиной и кинулась наверх, к себе.

Только она успела забежать в ванную и улечься в постель, как в комнату поднялась мама.

София притворилась спящей, хотя понимала, что мама не поверит. Как не поверит в то, что сама София поверит в мамину веру в ее сон. Мама, однако, сделала вид, будто поверила. Она села на кровать и принялась гладить дочку по голове.

А София думала о том, как сложно вести одновременно две жизни. Она начала с нетерпением ждать окончания философского курса. Может быть, он закончится к ее дню рождения… или хотя бы к Иванову дню, когда вернется из Ливана Хильдин отец…

— Я хочу пригласить на день рождения гостей, — вдруг сказала она.

— Замечательно. Кого же ты хочешь пригласить?

— Многих… Можно?

— Конечно. У нас в саду места хватит на всех… Вот бы еще погода продержалась хорошая…

— Только мне хочется отпраздновать его под Иванов день.

— Ну что ж, так и сделаем.

— Это очень важный день, — сказала София, имея в виду не только день рождения.

— Еще бы…

— По-моему, я за последнее время очень повзрослела.

— Вот и прекрасно, разве нет?

— Не знаю.

София разговаривала, уткнувшись носом в подушку.

— Но, София, — обратилась к ней мама, — расскажи мне, почему ты бываешь такая… неуравновешенная.

— А ты была уравновешенная в пятнадцать лет?

— Конечно, нет. Но ты понимаешь, о чем я…

— Собаку зовут Гермес, — сказала София, переворачиваясь лицом к маме.

— Да?

— А ее хозяина — Альберто.

— Ах вот как.

— Он живет в старом городе.

— Неужели ты ходила так далеко?

— Ничего страшного.

— Ты сказала, что эта собака уже много раз была у нас в саду.

— Разве?

Теперь нужно было соблюдать осторожность. Софии хотелось рассказать маме побольше, но она не могла рассказать все.

— Тебя почти никогда нет дома, — издалека начала она.

— Да, я очень занята.

— Альберто с Гермесом действительно не раз приходили сюда.

— Зачем? Они бывали и в доме?

— Пожалуйста, задавай вопросы по одному. Нет, в доме они не были. Но они часто ходят гулять в лес. Что тут странного или загадочного?

— Абсолютно ничего.

— Как и все, они идут мимо наших ворот. Однажды по дороге из школы я бросила несколько слов Гермесу. Так мы познакомились с Альберто.

— А откуда взялся белый кролик и все прочее?

— О кролике упоминал Альберто. Вообще-то он настоящий философ. Он рассказывал мне о других философах.