с коровами, лошадьми и детьми. И великолепным мужем, разумеется.

— Разумеется, — сухо прокомментировала Эбби. Она забрала у Линдси кастрюлю. — Моя очередь мешать. Похоже, теперь ты мечтаешь о чем-то другом…

— Вроде того, — Линдси подлила себе и Эбби вина в бокалы. Сладкое ледяное вино слегка пьянило. — Я обнаружила, что не очень-то люблю коров, не говоря уже о том, чтобы их загонять в стойло, ловить, кормить, вакцинировать и глистогонить, пасти и кормить, — она нахмурилась. — То же самое и с лошадьми. Обожаю скакать, но не хочу за ними ухаживать.

— Ты права, — Эбби интенсивно мешала смесь, ее лицо раскраснелось. — Как насчет жизни в деревне?

— Мне там очень нравилось, — Линдси сунула в рот грецкий орех. — И все же в городе мне тоже нравится. Тут все такие толерантные.

— М-м-м, уверена, тут все по-другому, — улыбнулась Эбби. — Я рада, что ты здесь. Я бы скучала по тебе, если бы ты уехала из Сан-Франциско.

— Я тоже, — она и правда будет скучать. Но это не имело значения. — Но дом — это все же Техас.

Де Врис остановился у кухни, чувствуя себя так, словно, сидя за рулем мчащегося «Хаммера», заметил прямо по курсу самодельную бомбу. Как он мог не понимать, что она все еще считает Техас своим домом?

Может, потому что у него самого не было дома — места, в которое ему хотелось бы вернуться.

У нее семья в Техасе.

Она не рассказывала о своих родных. И о своих планах. Как и он сам. Но, блин, он понял, что кое-что все же собирался сказать ей.

Взвинченный, он вошел на кухню. За ним следовали Ксавье и черный щенок.

— Мы зажгли гирлянды, — он вытащил пару банок пива из холодильника и протянул одну Ксавье.

— Отлично, — победно взмахнула кулаком Линдси. — Я хочу посмотреть. Но сначала мы закончим с ирисками. Хочешь помочь перемешивать?

— Конечно, — он глотнул пива и взял у Эбби кастрюлю. — Нужно просто мешать, да?

— Да, — Линдси посмотрела на смесь. — Придется делать это еще какое-то время. Смесь должна перестать блестеть.

— Блестеть? Это же жижа. Она так и останется блестящей.

— Это будущие ириски, и смесь перестанет блестеть. Поверь мне, Каратель.

Зная, что ее попка, скорее всего, еще ноет, он крепко шлепнул ее и получил в ответ приятный писк.

— Смотри у меня, Южаночка.

Он упивался ее смехом. Линдси охеренно смеялась.

— Кстати, Каратель, — Ксавье снял куртку и сел на стул. — Не хотел бы ты, чтобы я перестал поручать тебе наказания сабмиссивов?

Де Врис на секунду перестал перемешивать смесь.

— Не знаю. Мы прежде этого не обсуждали. — Мы. Хорошо звучит. Он всегда считал, что быть парой очень напряжно для него. Но с Линдси это оказалось приятным. Спокойно. Весело. Он обернулся к ней. — Скажи, что думаешь, детка.

Она прикусила губу.

— Ну… — ее лицо раскраснелось от жара на кухне, длинные волосы были забраны в хвост. На ней была фланелевая рубашка поверх майки-топа, джинсы и краснозеленые пушистые носки. Офигенная малышка.

— Выкладывай.

— Чувствую себя идиоткой, но меня бы расстроило смотреть на то, как ты касаешься других женщин.

Хорошо. По крайней мере, это чувство было взаимным. Любому, кто ее коснется, он переломает пальцы.

— Ладно. А что насчет мужчин?

Она улыбнулась.

— Мне, скорее всего, понравится смотреть, как ты бьешь парней.

— Хорошо, — заключил Ксавье. — Зандер, ты наказываешь мужчин, а женщин я поручу Этану или Мишелю. Хотя Этан, наверное, слишком мягкий.

— Ворнингтон отличный парень, — согласился де Врис. Наконец-то, он был в силах это признать.

— Я поговорил с УдарьМеня, — продолжил Ксавьер, — и отослал его к одному из умеющих работать с Темой терапевтов. Похоже, он так сильно мечтает о Доме, что в неверном ключе воспринимает происходящее во время сцены.

Эбби кивнула.

— Я думаю, теперь он это поймет, и все наладится.

— Отлично, — Линдси посмотрела на де Вриса несчастным взглядом. — Когда дело дойдет до него, я хотела бы, чтобы ты…

— Не буду, — не в силах удержаться, он передал кастрюлю Ксавьеру и притянул ее ближе. Он прижал ее к себе всем телом, и, на секунду удивившись, она с полным доверием прильнула к нему.

Жить одним днем было прекрасно. И, тем не менее, их ждет долгий разговор о ее планах на будущее и Техасе.

****

В среду Линдси с ужасом смотрела на видео на ноутбуке. На экране Виктор, на вид более молодой, подходил к очень юному латиноамериканскому мальчику, похожему на того, который сбежал с ранчо. Ребенку завязали глаза и привязали лицом вниз к стопке ящиков. Он плачет, потом кричит от боли, когда…

Кожа Линдси стала липкой, ее бросило в жар, а потом в ледяной холод. Когда в голове зашумело, она судорожно сглотнула, пытаясь досмотреть, потом пытаясь выключить, пытаясь…

Ее желудок взбунтовался, и она помчалась в ванную. Ее рвало снова и снова, бесконечно, выматывая, вынимая из нее все силы.

Когда рвота, наконец, закончилась, ее одежда промокла от пота, а мышцы живота болели. Трясущимися руками она опустила крышку унитаза и уронила голову на руки.

Как она могла жить с монстром и в упор этого не видеть? Она снова сглотнула.

Боже, она рада, что он мертв. Она никогда не придет в себя от ужаса, что убила его, но… она была рада, что он никогда не причинит боли больше ни одному ребенку.

Он уже не мог ничего сделать, но оставшиеся двое могли. Потирая лицо, она попыталась подавить мучительное разочарование. Линдси подобрала пароль, взломала одну флешку и обнаружила там лишь это кошмарное видео. Ей нужны были компрометирующие документы, доказывающие, что Рикс и Парнелл являлись коррумпированными копами. Видео того, как Виктор насилует мальчика, каким бы ужасным он ни был, не поможет, разве что докажет наличие у нее реального мотива убить его. Люди поверят, что она убила полицейского, чтобы избежать ареста.

Ее слово против слова Парнелла, а он уже десять лет шеф полиции. Если бы она свидетельствовала