Теперь перед нами встаёт необходимость выбрать наилучший путь к Вавилону. Стоит ли нам идти на юг, вниз по течению Евфрата, или предпочтительнее совершить марш на восток, к Тигру, и повернуть на юг уже оттуда? Я созываю совет.

Основной темой разговоров является огромная численность неприятельской армии. Похоже, в армии только об этом и толкуют: даже мои полководцы и те встревожены. Из-за общей нервозности на поверхность всплывают старые, вроде бы позабытые раздоры. Срывая раздражение, старые боевые товарищи огрызаются друг на друга.

Как командовать в такой обстановке? Добиваться общего согласия? Я скажу: если ты командир, тебе следует выслушивать, взвешивать и оценивать все мнения, но решение должен принимать ты сам. Ты оказался на распутье? Выбери один путь и больше уже не оглядывайся. Нет ничего хуже нерешительности. Ты можешь ошибиться, но не вправе колебаться. Угодить всем ты всё равно не сможешь, и не пытайся. Люди вечно чем-нибудь недовольны. Поход всегда тянется слишком долго, дорога всегда слишком трудна. Но по-настоящему разлагают армию не испытания, а рутина. Поставь перед своими людьми такую задачу, которая покажется невыполнимой, а когда придёт время взглянуть в лицо опасности, сделай это первым. Спартанский военачальник Лисандр проводил отличие между отвагой и дерзостью. Отвагой, чтобы задумать удар, и дерзостью, даже толикой безумия, чтобы его осуществить.

Итак, решения должно принимать твёрдо. Но на какой основе? Чем при этом руководствоваться? Логикой. Мой наставник Аристотель мог классифицировать и систематизировать всё существующее в мире, но не мог найти дорогу на деревенскую площадь. Для принятия верного решения одного рассудка недостаточно: подсказку следует искать глубже. Фракийцы из Вифинии не считают принятое на совете решение верным до тех пор, пока не подтвердят его на пиру, напившись допьяна. Они знают то, чего не знаем мы. Лев никогда не принимает неверного решения. Руководит ли им разум? Философствует ли орёл?

Разум или логика — это два названия одного предрассудка.

Копай глубже, мой юный друг. Коснись даймона. Верю ли я в вещие знаки и предзнаменования? Я верю в Невидимое. Я верю в Неявленное, в То, Чему Быть. Великие полководцы не избирают для себя мерилом не Сущее, но Должное, не Свершившееся, но Возможное.

Мы направляемся к Тигру.

Это решение вполне можно оправдать весьма здравыми тактическими соображениями, но, по правде говоря, я принял его из-за приснившегося мне сна. Бог Страха является мне в обличье пантеры, зверя настолько чёрного, словно шкура его есть сама ночь. Я ищу его в непроглядной тьме, ибо во сне исполнен уверенности в том, что обязан настичь зверя и узнать от него нечто важное. Ни факела, ни какого-либо оружия у меня нет, ибо, упорно ища чёрную пантеру в чёрной ночи, я в то же время отчаянно боюсь наткнуться на хищника и быть растерзанным безжалостными клыками и когтями.

Я просыпаюсь дрожа, в холодном поту.

При моей ставке помимо нашего собственного прорицателя Аристандра состоят два египетских жреца. Я пересказываю свой сон им всем, каждому по отдельности. Оба египтянина заявляют, что под пантерой следует понимать Дария, и объясняют моё беспокойство вполне естественными причинами, тем, что в последнее время наши разведчики доставляют слишком мало сведений о противнике. Сон, таким образом, указывает на эту, вполне понятную, озабоченность.

Аристандр, не потрудившись дать какое-либо истолкование образу пантеры, первым делом интересуется, в каком направлении уходили следы зверя.

Мы направляемся на восток.

Этот зверь не Дарий. Этот зверь — Страх.

От Тапсака до Тигра почти три тысячи стадиев. Почему я избрал этот маршрут? Мои командиры в большинстве своём ожидали, что мы выступим прямо на юг, вдоль Евфрата. Тот путь явно легче, ибо армия могла бы двигаться прямо по Царскому тракту и добраться до Вавилона за месяц, самое большее за полтора. Именно этим путём следовал Кир Великий, когда воевал со своим братом, Артаксерксом Вторым. Плохо ли: река под боком, орошаемые поля позволяют собирать фураж, да и припасы можно не тащить по суше, а сплавлять на баржах вниз по течению. Преимущества этого пути очевидны, однако Дарий ждёт от меня именно такого решения. Он хочет, чтоб я последовал вдоль Евфрата: это явствует из того, что попытка помешать мне представляла собой одну видимость. Силы Мазея и Сатропата были слишком малы, и, даже поджигая равнину на нашем предполагаемом пути, их люди не сильно усердствовали.

Но если противник пытается выманить меня на дорогу вдоль Евфрата, не приходится сомневаться в том, что на Царском тракте для нас заготовлены ловушки. Нет сомнений, что его советники подготовили вдоль этого пути несколько мест, где можно дать бой, используя все преимущества великой персидской армии. При этом войска Дария сохраняют связь с Вавилоном, главным своим опорным пунктом, а река и дорога позволяют персам легко и в любом количестве перебрасывать припасы и подкрепления куда потребуется.

Я не могу избрать этот путь. Помимо всего прочего, Царский тракт пролегает через самую жаркую часть страны — полоса орошаемой земли вплотную прилегает к иссушенной палящим зноем пустыне. Местность близ тракта пересекается множеством оросительных каналов, каковые легко превратить в оборонительные рубежи. Противник может затопить поля, чтобы мы увязли в трясине, и, зная местность, беспрестанно устраивать засады и атаковать нас с флангов и тыла. Зерно уже убрано, осталось только жнивье. Урожай укрыт за стенами городов, и, чтобы добыть его, мы должны останавливаться и затевать осады. Вина на этом пути тоже не раздобудешь, нам придётся обходиться теми напитками, которые мы везём с собой. И ко всему этому следует добавить изнуряющую жару. Двигаясь тем путём, мы потеряем каждого пятого человека, не говоря уж о лошадях. Тех, кого не свалит жара, доконает вонючая речная вода.

Кроме того, из Македонии ко мне отправлено подкрепление в пятнадцать тысяч человек. Если мы пойдём прямо на юг вдоль Евфрата, они доберутся до места слишком поздно. Зато при выборе другого, более продолжительного маршрута у них появляется возможность нас нагнать.

Но главное, это всё же стратегия. Маршируя вдоль Евфрата, мы тем самым отнюдь не побуждаем противника к движению. Дарий сможет оставаться на месте, в Вавилоне, а его войска будут поджидать нас на полях, заранее подготовленных для того, чтобы по ним с громыханием пронеслись его смертоносные колесницы.

Итак, я направляюсь не на юг, а на восток. В сторону от Вавилона, к подножиям Армянской Тавриды. Кавалерия Гефестиона рассеивает разведчиков Мазея, сбивая их с нашего следа. Пусть Дарий потеряет мою армию. Пусть ломает голову над тем, куда мог подеваться Александр. Наша колонна следует по Высокой дороге, старому военному тракту. На высоте прохладнее, здесь даже зеленеет трава, которую на равнинах зной давно превратил в солому. Зерно последнего урожая собрано в амбары лишённых укреплений селений, так что мы захватываем его с лёгкостью. Да и пьём мы не илистую речную жижу, а чистую, сладкую воду из горных источников. Существует ли опасность того, что Дарий зайдёт нам в тыл? Да, подобный риск исключать нельзя. Однако для этого он должен отделить от своих основных сил корпус, достаточно многочисленный, чтобы противостоять всей нашей армии (ибо, возможно, я как раз и хочу заманить такой корпус на север, с целью его уничтожения), причём действовать этому корпусу придётся в тысячах стадиев от ставки и тыловой базы. Едва ли Дарий решится дробить свою армию и испытывать судьбу таким образом. Так пусть же он сидит в Вавилоне и нервничает, гадая, куда я направился. Пусть ломает голову над тем, откуда следует ждать моего появления. Пусть его чванливые полководцы досаждают ему своей тревогой. Пусть он устраивает нескончаемые военные советы, где нетерпеливые командиры будут подталкивать его к дерзким и энергичным действиям. На войне нет ничего труднее, чем твёрдо удерживать занятую позицию и ждать. Уверен, у Дария, особенно после поражения и бегства при Иссе, не хватит для этого терпения. Да и его воинственные всадники, представители знати и вожди племенных ополчений, не позволят ему стоять на месте. В конечном счёте Дарий оставит Вавилон. Он отправится на север, на поиски моей армии, а это именно то, что мне нужно. Ибо с каждым лишним стадием, отделяющим персидское войско от Вавилона, вероятность того, что дела его пойдут наперекосяк, будет неуклонно возрастать.