– Жаль, но у меня нет ничего такого, что могло бы вам помочь, – добавил он, нахмурившись. – Хотел бы, но… Все старое отработано, а свежего ничего нет. Будь у меня что-то, я бы прижал его к ногтю хоть завтра. И не только из-за Лео.

У них было что-то еще. Что-то, оставленное напоследок. Что-то, из-за чего они мялись, переглядывались и к чему никак не решались подступить. Лука Дзеккини уже начал жалеть, что не задержался в Милане.

Коста выпил минеральной воды.

– Вы спросили, что бы сделал на нашем месте Лео. Я вам отвечу. Он бы добавил жару. Пустил волну. Устроил бы так, чтобы Мэсситер почуял паленое и начал совершать ошибки.

Майор кивнул. С методами полицейского инспектора он успел познакомиться, и то, что говорил сейчас Коста, вполне им соответствовало. Но что дальше?

– Два отстраненных от службы полицейских вряд ли в состоянии пустить волну, которая напугает такого человека, как Мэсситер. А чтобы добавить жару, нужен горючий материал, – скептически заметил он.

Перони улыбнулся:

– Вы Правы, Лука. Мы не в состоянии. А вот вы – да. Для начала надо просто снять трубку, позвонить в квестуру и спросить, не возражают ли они, чтобы вы поговорили с комиссаром Рандаццо. Насчет украденных предметов искусства.

Дзеккини хмыкнул.

– Я серьезно. – Перони бросил на веронца быстрый колючий взгляд. – Мы побывали у Рандаццо в доме. В Лидо. Дом пустует. Комиссар там не живет. Жена куда-то уехала. Роскошное гнездышко для человека, состоящего на государственной службе. Я уж не говорю про картины. Керамику. Серебряную посуду. Так получилось, что дверь была открыта…

– Нет! – Дзеккини замахал рукой. – Ни слова больше. Я не желаю это слышать. Господи, что вы себе думали?! Вломиться в чужой дом… Спятили?

– Достаточно одного звонка, – повторил Коста. – Скажите, что вам надо побеседовать с Рандаццо. Посмотрим, как они отреагируют. Кстати, вы могли бы получить ордер на обыск дома. И нашли бы кое-что интересное. Взгляните.

Коста расстегнул замок на сумке и достал папку с фотографиями. Их было немного, не больше десятка. Просторные, высокие помещения с антикварной мебелью, экзотическими растениями, крохотными пальмами, картинами… Ничего подобного большинство полицейских, даже высокого ранга, не могли себе позволить.

– Там есть пара сербских икон, – заметил Коста. – Подлинных. В хорошем состоянии. Скорее всего пятнадцатый век.

Перони коротко хохотнул:

– Хотите узнать, откуда это все? Думаю, он сам считает их просто подарками. От некоего богатого и очень влиятельного англичанина. Допускаю, что комиссар даже не представлял, насколько глубоко он в этом увяз, а когда понял, было уже поздно. Долги надо возвращать. Пристрелив Браччи, Рандаццо снял Мэсситера с крючка по подозрению в двойном убийстве и устранил препятствия на пути к заключению сделки с Арканджело. Одним выстрелом двух зайцев. Ловко сработано, а, Лука?

Спорить Дзеккини не стал. Да, ловко. Если все так и было.

– Может быть, – добавил Коста, – Мэсситер специально дарил ему краденое. Чтобы привязать покрепче. Чтобы комиссар понимал, что может потерять.

А они не так просты, подумал Дзеккини, вспоминая одно старое дело. Тогда карабинеры подозревали, что Мэсситер проделал такой же трюк со следователем, разбиравшимся в деле о контрабанде через Триест, на которой попался один из сообщников англичанина.

– Что ж, это я могу, – согласился майор. – Но зачем? В чем моя выгода? Что я получу взамен?

– Вы получите Мэсситера, – спокойно ответил Коста – детали финансовых операций. Маршруты. Склады. Средства транспортировки. Перечни грузов. Нам безразлично, кто упрячет его за решетку. Вы. Мы. ДИА. Но его надо убрать.

– Удалить. Как раковую опухоль, – прибавил Перони.

Майор рассмеялся. Они годами пытались раздобыть такого рода информацию. Никто не желал говорить о Хьюго Мэсситере. Никто не хотел умирать раньше времени.

– Не надо играть со мной в эти игры. – Он с сожалением посмотрел на остывший ленч и подумал, что желание снова посидеть на террасе у «Серджио» вернется не скоро. – Давайте-ка выпьем пива, а? А потом помолимся за Лео. Вряд ли о нем многие вспоминают.

Молчание. Лука Дзеккини перевел взгляд с одного на другого. Странная парочка. Упрямцы. Лео Фальконе часто говорил о них. Некоторым его рассказам Лука тогда даже не поверил. В наше время таких твердолобых не бывает. Кому хочется идти до конца, заранее зная, каким будет этот конец?…

И тут до него дошло.

– Так вы подобрались к нему изнутри? – пробормотал майор.

Коста и Перони переглянулись и не сказали ни слова.

Что бы это могло значить? От одной лишь мысли по спине пробежал холодок. По скудным данным, которыми располагала служба разведки, в качестве мускульной силы Мэсситер использовал теперь исключительно балканские банды, людей, преданных до конца, готовых взяться за любую работу, если за нее хорошо платили, и никогда не нарушающих кодекс верности и молчания. Трудно, невозможно даже представить, чтобы один из них предал своего капо. Ставки слишком велики. Наказанием за измену была смерть, причем не в самом легком ее варианте. Однажды во Флоренции он видел жертв такой расправы. Даже самых крутых итальянских мафиози выворачивало наизнанку.

– Вы подослали к нему кого-то? – недоверчиво спросил Дзеккини и покачал головой, когда они угрюмо кивнули. – Господи… – прошептал он и, подозвав официанта, заказал три пива. – Надеюсь, вы понимаете, что делаете.

Коста достал из кармана джинсов мобильный телефон.

– Мы тоже на это надеемся. Теперь вы позвоните?

Погода наконец успокоилась. Вечер был тихий и ясный, с легким солоноватым бризом. В Вероне Коста и Перони осторожно выкладывали перед спецгруппой карабинеров обрывки собранной информации в надежде, что этого хватит, чтобы, во-первых, убедить Луку Дзеккини и его коллег получить ордер на обыск дома Рандаццо, а во-вторых, забрать потом для допроса самого комиссара. В маленькой квартирке в районе Кастелло Тереза Лупой ее помощник Сильвиоди Капуа ломали головы над результатами первых анализов, проведенных в частных лабораториях Местре и Рима. А в центральной больнице Венеции так и не пришедший в себя и не догадывающийся о присутствии Рафаэлы Арканджело продолжал видеть сны Лео Фальконе. Запертый в своем собственном приватном мирке из фантазий и воспоминаний, он не спешил и боялся покидать его, не зная, куда попадет.

– Лео, – произнес голос из внешнего мира. Голос был женский, теплый, заботливый, и у голоса было имя, но оно ускользало от него, потому что он был мальчиком-Лео, а не Лео-взрослым. – Пожалуйста…

Механизм на стене заскрипел. Заревела искусственным голосом кукушка. Загудел колокол.

– Мне нужно, чтобы ты жил, – умоляла женщина. – Лео…

Как будто все зависело от его выбора. Они оба – и мальчик, и мужчина – знали, что все не так просто. Чтобы жить, надо было посмотреть, а этого он хотел меньше всего. Меньше всего на свете.