В тот день американский президент Рузвельт прибыл в Каир для встречи с Черчиллем и китайским генералиссимусом Чан Кайши. За этой встречей через две недели последовала историческая конференция в Тегеране с участием Рузвельта, Черчилля и Сталина. Позднее «Цицерон» сообщил немцам подробности этой встречи.

Как только Мойиш добрался до Анкары, секретарь доложил, что ему неоднократно звонил какой-то таинственный незнакомец, которому срочно необходимо было встретиться с полицейским атташе. Вскоре действительно последовал звонок от «Цицерона». Перед отъездом в Берлин Мойиш передал ему 15 000 фунтов стерлингов за полученный микрофильм. В Берлине Кальтенбруннер заверил Мойиша, что 200 000 фунтов стерлингов будут высланы ему в Анкару, и потому он может продолжить платить «Цицерону» за микропленки.

«Цицерон» подготовил еще одну пленку с секретными британским документами и спросил Мойиша, не окажет ли тот ему услугу: из тех 15 000 фунтов стерлингов, что причитались ему за пленку, пять тысяч «Цицерон» желал бы получить в американских долларах. Мойиш с радостью согласился со шпионом. На следующий день, взяв пять тысяч фунтов стерлингов из двухсот тысяч, полученных от Кальтенбруннера, он приобрел на них доллары, которые вечером передал «Цицерону».

Однако спустя некоторое время управляющий банком, услугами которого пользовалось германское посольство в Анкаре, позвонил в посольство и в состоянии крайнего волнения поведал следующее: те пять тысяч фунтов стерлингов, который Мой-иш уплатил за доллары, банк продал швейцарскому покупателю. Вскоре деньги оказались в Лондоне, где Банк Англии заявил, что БАНКНОТЫ ПОДДЕЛЬНЫЕ. Мойиш телеграфировал в Берлин. Последовал возмущенный ответ: банкноты подлинные, однако Мойишу БЫЛО ПРЕДЛОЖЕНО КОМПЕНСИРОВАТЬ ТУРЕЦКОМУ БАНКУ ЭТИ ДЕНЬГИ, ВЗЯВ НУЖНУЮ СУММУ ИЗ ДРУГИХ ФОНДОВ ПОСОЛЬСТВА. Полицейский атташе был озадачен, «Цицерон» же по-прежнему ни о чем не подозревал.

До самого декабря, ставшего для «Цицерона» «звездным» месяцем, он почти каждый вечер встречался с Мойишем. К этому времени «Цицерон» превратился в своего рода постоянного курьера, доставлявшего самые последние телеграммы английского министерства иностранных дел из британского посольства в германское. Однако в интересах безопасности «Цицерон» больше не ходил сам в германское посольство. Мойиш приобрел «опель адмирал» с гражданскими номерами и каждый вечер подбирал «Цицерона» в разных, заранее оговоренных местах Анкары. Сидя на заднем сиденье, «Цицерон» в темноте машины передавал ролики микрофильма человеку из СД, который взамен давал ему деньги — обычно в однофунтовых банкнотах. «Цицерон» заверил Мойиша, хотя он и притворялся перед немцами, что не знает английского, что документы все — первостепенной важности. И так оно и было.

Мойиш теперь сам проявлял все микрофильмы, и когда после полуночи он взял их в темную комнату посольства и проявил, то оказалось, что у него в руках — полный набор протоколов Каирской и Тегеранской конференций, переданных из Лондона лично сэру Хью Кнетчбулл-Хьюгессену для ознакомления.

Когда спустя несколько часов Мойиш и фон Папен изучили документы, они буквально лишились дара речи, ибо из переданных «Цицероном» документов ясно поняли, что решения Тегеранской конференции означали смертный приговор нацистской Германии. Это был пик шпионской карьеры «Цицерона».

На следующий вечер, 6 декабря, «Цицерон» принес ролик микропленки, которая еще больше потрясла фон Папена. Из документов следовало, что в предыдущие три дня, в полной тайне от немецкого посольства в Анкаре, турецкий президент Исмет Инону и его министр иностранных дел Нуман Менеменсиоглу встречались в Каире с Рузвельтом и Черчиллем. Западным лидерам, однако, не удалось уговорить турок вступить в войну.

Подробности Каирской и Тегеранской конференций, а также турецкого визита в Каир были отправлены в Берлин. Однако Риббентроп по-прежнему был уверен, что это британская ловушка!

Через несколько вечеров Мойиш, как обычно, подобрал «Цицерона» в условленном месте . Они ехали по городу, когда сидевший за рулем немец был на мгновение ослеплен мощным светом фар, отразившимся от бокового зеркала. Он смог лишь заметить, что за ними следует длинная черная американская машина. Мойиш поехал медленнее. Преследователи сделали то же самое. Он поехал быстрее — американцы тоже. Мойиш попытался было быстро свернуть за угол. Водитель у «американки», по-видимому, был мастером своего дела и тут же вновь сел «на хвост»

Мойишу. Через заднее стекло «Цицерон» смог разглядеть худое, длинное лицо водителя. Он достал из кармана оружие и бросился на пол машины, чтобы его не успели опознать. В конце концов Мойишу удалось оторваться от преследователей, однако и он сам, и «Цицерон» были потрясены случившимся. Кто пытался выследить их?

Нет данных, дающих основание предположить, что до этого момента у английской службы безопасности были какие-либо подозрения относительно утечки информации из посольства в Анкаре.

Однако у их американских коллег из Отдела стратегических служб в военное время был свой шпион в Берлине, и слухи о том, что происходит, похоже, достигли офиса м-ра Аллена Даллеса в Берне. Есть основание верить, что именно американский агент в Турции и преследовал Мойиша и «Цицерона». Американцы, без сомнения, уже давно слышали о псевдониме «Цицерон», хотя и не знали, кто скрывается за ним.

Открытие секретов Каирской и Тегеранской конференций, столь поразивших немецких дипломатов в Анкаре, не произвело никакого впечатления на Риббентропа. И когда один из немецких экспертов по неосторожности оставил свой отпечаток пальца на одной из фотографий, переданных «Цицероном», подозрения Риббентропа достигли пика. Немцы были уверены, что у «Цицерона» был помощник. На Мойиша обрушилась новая волна вопросов. И хотя ни один умный немецкий специалист никогда не поверил бы в это, но большую часть своих фотографий «Цицерон» делал, просто прижимая документ к оконному стеклу и фотографируя его «лейкой».

Риббентроп по-прежнему упорствовал в своих подозрениях. Он отправил в Анкару знающего французский язык немца, который стоял за занавеской, слушая, как Мойиш терзает «Цицерона» вопросами из анкеты, составленной техническими специалистами в Берлине. В конце эксперт вынужден был признать, что вполне возможно, что «Цицерон» действительно делал фотографии таким способом, как он утверждает.

Незадолго до Рождества 1943 года «Цицерон» вновь подготовил ролик микрофильма с совершенно секретными британскими документами, касающимися британского проникновения в нейтральную Турцию. Из этих документов становилось ясно, что турки, сознавая, что военная ситуация для Германии неуклонно ухудшается, начали уступать давлению союзников и что значительное число британских моряков, солдат и военных уже находилось в Турции под видом гражданских служащих!

Фон Папен был встревожен. Он упорно боролся за сохранение турецкого нейтралитета и решил немедленно действовать,

даже не проконсультировавшись с Риббентропом, который все равно ненавидел посла.

Германский посол попросил аудиенции у турецкого министра иностранных дел Менеменсиоглу. Ни словом не намекнув на источник информации, фон Папен выразил турецкому министру протест относительно серьезного нарушения турецкого нейтралитета, имевшего место в недавнем прошлом. В ответ фон Папен услышал заверения, что его подозрения весьма преувеличены. Но как только фон Папен ушел, Менеменсиог-лу послал за британским послом и рассказал ему о разговоре с немцем.