По пути в «Мьютини» Дебора то злилась, то впадала в прострацию. Сестренка жевала нижнюю губу, орала, требуя, чтобы я ехал быстрее, а когда мы были уже неподалеку от отеля, затихла. Лишь после длительного молчания она спросила:

— Как он выглядит, Декс? Ему очень плохо?

— Кайла отвратно постригли, Дебс. Поэтому он выглядит жутковато. Что же касается остального… То он, похоже, приспосабливается. Кайл просто не хочет, чтобы ты его жалела. Так он сам сказал. Предпочитает вернуться в Вашингтон, лишь бы не видеть твоей жалости.

— Не желает стать обузой, — объяснила Дебора. — Я его знаю. Кайл считает, что должен быть независимым. — Она выглянула в окно. — Я даже не представляю, как это происходило. Для человека, подобного Кайлу, лежать беспомощным… — По ее щеке прокатилась слезинка.

Честно говоря, я легко представил, как все происходило, поскольку сам проделывал это множество раз. Но я не понимал того, что происходит с Деборой. Она плакала на похоронах мамы. На похоронах отца. С тех пор, насколько мне известно, сестра не проронила ни слезинки. И вот сейчас она практически затопила мой автомобиль, поскольку воспылала страстью к типу, бывшему, с моей точки зрения, моральным уродом. Более того, теперь этот тип стал уродом-калекой, и это означало, что любая умеющая логически мыслить личность должна отвалить в сторону и подыскать себе кого-нибудь другого, у кого все части тела на месте. Но после того как Кайл стал навеки калекой, он, как мне казалось, стал волновать Дебору сильнее, чем прежде. Может, это любовь? Влюбленная Дебора? Невероятно. Я догадывался, что теоретически она, конечно, на нее способна, но она ведь как-никак моя сестра.

Рассуждать дальше на это тему не имело смысла. Я ничего не знаю о любви, и мне никогда не узнать. Это не ужасная потеря, однако серьезно затрудняет понимание попсовой музыки.

Поскольку ничего путного сказать на эту тему я больше не мог, то решил сменить тему:

— Как ты полагаешь, не следует ли мне позвонить капитану Мэттьюзу и сообщить, что Доукс исчез?

Дебора смахнула слезинку со щеки и ответила:

— Пусть решает Кайл.

— Да, но с учетом всех обстоятельств…

Она сильно ударила кулаком по своей ноге, что было настолько же бесполезно, насколько и больно.

— Проклятие, Декстер, я не хочу его терять!

Иногда мне кажется, что я слышу лишь одну дорожку стереофонической записи. Так было и сейчас. У меня не было никакой идеи, более того, у меня не было даже идеи о том, существует ли эта идея вообще. Что Дебора хочет сказать? И какое это имеет отношение к тому, что я ей сообщил, и почему она реагирует столь бурно? Почему так много жирных женщин считают, будто отлично выглядят, демонстрируя свой пупок?

Часть недоумения, видимо, нашла проявление на моем лице, поскольку Дебора разжала кулак, глубоко вздохнула и произнесла:

— Кайлу необходимо оставаться в центре внимания, продолжать работать. Он должен находиться у руля, в противном случае это его прикончит.

— Откуда тебе известно?

— Он всегда был лучшим в том деле, которым занимался, — объяснила сестра, покачав головой. — Если он станет постоянно думать о том, что с ним сделал Данко… — Она прикусила губу, и по ее щеке прокатилась еще слезинка. — Кайл должен оставаться таким, какой он есть. Иначе я его потеряю.

— Ясно.

— Я не могу его потерять, Декстер.

Швейцар у дверей отеля узнал Дебору и кивнул, открывая нам дверь. Мы молча вошли в кабину лифта и поднялись на двенадцатый этаж.

Я прожил в Коконат-Гроув всю жизнь и по восторженным газетным отчетам прекрасно знал, что номер Чатски декорирован в колониальном стиле. Я никогда не понимал, почему именно в этом стиле, но владельцы отеля когда-то решили, что колониальный стиль лучше всего способен передать очарование Коконат-Гроув, несмотря на то что там никогда не существовало британской колонии. Во всяком случае, мне об этом не было известно. В общем, интерьер отеля был решен в колониальном стиле. Однако трудно поверить, что декоратор или какой-либо британец из колоний могли даже в своих самых необузданных фантазиях представить Чатски, распростертого на королевского размера кровати в пентхаусе отеля.

Его волосы за прошедший час отрасти не успели, но оранжевый комбинезон он сменил на белый махровый халат. Сверкая лысым черепом, дрожа и истекая потом, Чатски лежал в центре кровати, а рядом с ним покоилась полупустая бутылка водки. Дебора ни на мгновение не задержалась в дверях. Подбежав к Кайлу и присев на край кровати, она взяла своей единственной рукой его единственную руку.

— Дебби? — спросил он дрожащим старческим голосом.

— Я здесь. Попытайся уснуть.

— Боюсь, я не так хорош, как прежде.

— Спи, — распорядилась моя сестра и, не отпуская его руки, улеглась рядом.

В таком виде я их и покинул.

На следующий день я проснулся поздно. Разве я этого не заслужил? И хотя я прибыл на службу около десяти часов, Винса, Камиллы и Эйнджела — «Не родственника» — там не оказалось. Все они позвонили и сообщили, что смертельно больны. Через час сорок пять минут появился Винс Мацуока. Он был зеленого цвета и выглядел стариком.

— Винс! — радостно проорал я, а он отшатнулся и оперся спиной о стену, закрыв глаза. — Я хочу поблагодарить тебя за поистине эпическую вечеринку.

— Благодари, но только не громко.

— Большое спасибо, — прошептал я.

— На здоровье, — произнес он с трудом и, волоча ноги, двинулся в свой закуток.

День выдался необычно тихим. Это означало, что не возникло новых дел. В криминалистической лаборатории царило молчание, словно в склепе, и лишь время от времени по помещению бродили бледно-зеленые, молча страдающие призраки. Работы, по счастью, было действительно мало. К пяти часам я не только закончил возиться с документами, но и успел привести в полный порядок карандаши. Днем позвонила Рита и пригласила вечером на ужин. Думаю, ей хотелось убедиться, что меня не похитила какая-нибудь стриптизерша, и я согласился заглянуть к ней после работы. От Дебс не было никаких вестей, но, по правде говоря, я не очень в них нуждался. Не сомневался, что сестра находится вместе с Чатски в его пентхаусе. Но я все же слегка тревожился, ведь доктор Данко знал, где их найти, и он мог бы попытаться вернуться к реализации своего приостановленного проекта. Однако у него осталась игрушка в виде сержанта Доукса, которая на несколько дней сумеет сделать его счастливым.

Тем не менее, чтобы перестраховаться, я позвонил на сотовый Деборы, и она ответила на четвертый сигнал.

— Что? — спросила она.

— Ты не забыла, что в прошлый раз доктор Данко легко проник в отель?

— В прошлый раз здесь не было меня, — произнесла Дебора с такой яростью, что я стал опасаться, не пристрелит ли она ненароком кого-нибудь из прислуги отеля.