— А вы заметили, как обрываются следы других моих сородичей? — ответил танк вопросом на вопрос.

— Обрываются? — Командир быстро перевел взгляд на экран. — Да, точно…

Судя по следам, «трицеры» шли не только через рощицу, но и мимо нее, растянувшись во фронт метров на двести. Тот, чья корма находилась перед розовым бронеходом, был крайним справа. Следы других исчезали на разном расстоянии от оси, на которой стояло гипотетическое зеркало — и перед ней, и за ней, — образуя ломаную линию. Либо все танки, кроме одного, дальше пошли на воздушной подушке, подчиняясь команде, либо провалились сквозь землю, либо улетели в небеса. Или же были полностью уничтожены.

Ни одно из этих предположений не показалось Дарию убедительным, и он опять задал вопрос:

— Бенедикт, так ты можешь сказать, что все это значит?

— Могу предположить, — отозвался супертанк. — Но справедливость этого предположения требуется подтвердить экспериментально. А последствия такого эксперимента могут быть печальными… для вас.

— Стоп! — вскинул руку Дарий. — Об экспериментах речь пока не идет. Выкладывай свои предположения.

— Погружение в зазеркальные пространства, — сказал Спиноза. — Это даже не теория, а так… умозрительные построения… Хотя попытки обоснования были. Например…

— Лекцию в следующий раз, — остановил его Силва. — Значит, тут есть какое-то зеркало? И все они туда влетели?

— Возможно, — ответил Спиноза. — Но один все-таки успел затормозить. Правда, поздновато.

— И что, все погибли? — спросил Тангейзер.

— Необязательно. Свойства зазеркальных пространств неизвестны. И время там может идти иначе. Не исключено, что мои сородичи до сих пор мчатся где-то там… А танкисты могут и не знать, что находятся в зазеркалье. Или же поняли, повернули назад, но выход не там, где вход… если вообще есть.

— И роботы угодили туда же… — задумчиво сказал Дарий. — Для нас исчезли, а на самом деле продолжают пылить…

(Эх, слышал бы его сейчас Шерлок Тумберг! Может, не стал бы нырять в подпространство — оказывается, имелось и еще одно объяснение исчезновения с дальнолета двух пассажиров.)

— И откуда это зеркало здесь взялось? — спросил Диони.

— А откуда здесь взялся Пузырь? — задал встречный вопрос Силва. — Для нас не это сейчас главное. Главное — самим туда не вляпаться… И что-то тут не вяжется, Бенедикт. Тан правильно сказал: почему корма и банка отражаются, а деревья — нет? Или там, где прошли танки, зеркало исчезло, и остался только тот осколок, в котором застрял «трицер»? Что ты там говорил об экспериментах? Хотел, чтобы мы туда сунулись, без тебя?

— Н-ну… не оба, а кто-то один, — сказал танк. — Это же интересно, это познавательно. Ради познания и не на такое шли…

— Так пойди, — предложил Дарий. — Пойди, прогуляйся туда, а мы тут подождем.

— Это приказ? — осведомился танк.

— Нет, отставить! — спохватился Силва. — Никто никуда не ходит.

— А если Простыни именно оттуда появляются? — предположил Тангейзер.

— Нет, не оттуда, — сказал Спиноза. — Здесь Простыней нет. А насчет осколка… Возможно, и зеркал никаких тут не было и нет, и мы столкнулись с чем-то неизвестным. Есть определенное теоретическое обоснование и так называемых «фантомных пространств». Если мы имеем дело с каким-то из них, то кое-что получится просчитать. А вообще, я могу подъехать поближе и пошарить манипулятором. В нашем случае, это будет полезнее рассуждений.

Силва с сомнением помычал, потеребил губу и принял решение:

— Что ж, попробуй. И под кормой у «трицера» пошарь, вдруг там что-то еще завалялось…

— Слушаюсь, Дар! — радостно воскликнул Спиноза. — Сейчас камеру к манипулятору прицеплю…

Картинка на экране изменилась — вид сверху исчез, потому что воздушный разведчик вернулся в танк, и вновь появилась корма «Трицератопса». Спиноза медленно двинулся вперед и остановился метрах в пяти от нее. Из лобовой части корпуса высунулся трехпалый манипулятор с камерой, закрепленной на среднем «костлявом» пальце.

— Только не спеши, — предупредил Дарий.

Манипулятор медленно потянулся к «отражению» кормы «трицера», но сам нигде не отражался. Застыл у места стыка, левый палец удлинился и осторожно притронулся к «корме-два». Вернее, почти притронулся. В один миг его кончика вдруг не стало: вот он был и вот — пропал. Спиноза отдернул манипулятор, словно обжегся, и тихо, но внятно произнес:

— Вот зараза!

Даже не верилось, что это не сапиенс, а машина.

— Спокойно, Бенедикт, — сказал Силва. — Больше не суй, а то полностью клешню отхватят. А нас, за порчу казенного имущества вне боевой обстановки, в Поселок пускать перестанут. Давай, внизу посмотри.

— У меня нет клешни, — с примесью обиды в голосе заявил Спиноза.

Дарий фыркнул:

— А еще поэтом себя называешь! Это же… как ее? Метафора!

— Если приказы будут метафоричными, то из-за неправильного понимания можно таких дров наломать, — заметил танк.

Силва вновь фыркнул:

— А сам-то как говоришь? «Дров наломать»! Это что, не метафора? Ладно, давай, суй манипулятор под корму. Здесь уже без нас наломали…

«Клешня» аккуратненько опустилась к земле и, прежде чем нырнуть под обрубок «Трицератопса», задержалась у банки. Оказалось, что тушенку не вскрывали, и это было тоже странно: зачем кто-то выбросил такой ценный питательный продукт? Камера обозревала просвет под днищем боевой машины — там не было ничего интересного. Палец манипулятора шевельнулся, угол обзора изменился, и стало видно, что кормовой люк в днище «трицера» открыт. Значило ли это, что танкисты, въезжая в «зеркало», успели осознать опасность и попытались выбраться из машины? Или и выбрались, прихватив продукты, а одну банку просто обронили? Или кинули ее во что-то… в кого-то?… Или проверяли, есть ли путь назад? А если выбрались, то куда подевались?

Гадать можно было сколько угодно, но вряд ли такое занятие претендовало бы на определение «продуктивное». Поэтому Дарий скомандовал:

— Бенедикт, засовывай камеру в люк. Посмотрим, что там.

Манипулятор подцепил пострадавшим пальцем банку, и палец, проявив неожиданную гибкость, обвился вокруг нее. «Рука» Спинозы по-змеиному изогнулась, поднялась к люку, и на экране возник проход, ведущий от кормы в башню «трицера». Коридор был пуст. И вел он отнюдь не в башню, а на полпути превращался в собственное отражение, упираясь в зазеркальную корму. Там нижний люк тоже был открыт.

— Двигай клеш… манипулятор туда, в дальний конец, — распорядился Дарий. — Вдруг тут удастся проскочить. Только аккуратненько, без спешки.

— Слушаюсь, Дар!

Манипулятор продвигался в метре над полом «трицера», мимо закрытых дверей арсенала и туалета. Силва с Диони вцепились в подлокотники, напряженно глядя на экран. Никакой преграды видно не было, манипулятор, как и в прошлый раз, не отражался, и определить, где кончается пространство реального танка и начинается территория «отраженного», танкисты могли только на глаз. А вот у Спинозы возможностей было побольше.